Определение Верховного Суда РФ от 21.09.2005 N 53-о05-68

ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 21 сентября 2005 года

Дело N 53-о05-68

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего Разумова С.А.,

судей Ермолаевой Т.А.,

Линской Т.Г.

рассмотрела в судебном заседании от 21 сентября 2005 года кассационные жалобы адвокатов Кринберг Ю.К., Юсупова А.С., Коноплева В.В., осужденного М. на приговор Красноярского краевого суда от 28 апреля 2005 года, по которому

Ш., <...>, ранее не судимый, -

осужден:

за преступление, совершенное в отношении членов семьи О-х в ночь на 30 августа 2002 года и предусмотренное ст. ст. 30 ч. 3, 105 ч. 2 п. п. "а", "е" УК РФ, к наказанию в виде лишения свободы на срок 10 (десять) лет;

за преступление, совершенное в отношении потерпевшего В. днем 31 января 2004 года и предусмотренное ст. ст. 30 ч. 3, 161 ч. 2 п. п. "а", "г" УК РФ, к наказанию в виде лишения свободы на срок 2 (два) года 6 (шесть) месяцев;

за преступление, связанное с незаконным приобретением, хранением и ношением пистолета с глушителем и патронов к нему и предусмотренное ст. 222 ч. 3 УК РФ, к наказанию в виде лишения свободы на срок 6 (шесть) лет;

за преступление, совершенное в отношении потерпевшего М.А. 13 марта 2004 года и предусмотренное ст. 162 ч. 4 п. п. "а", "в" УК РФ, к наказанию в виде лишения свободы на срок 11 (одиннадцать) лет;

за преступление, совершенное в отношении потерпевшего М.А. 13 марта 2004 года и предусмотренное ст. 105 ч. 2 п. п. "ж", "з" УК РФ, к наказанию в виде лишения свободы на срок 15 (пятнадцать) лет;

за преступление, связанное с незаконной передачей А. пистолета с глушителем и предусмотренное ст. 222 ч. 3 УК РФ, к наказанию в виде лишения свободы на срок 6 (шесть) лет.

В соответствии со ст. 69 ч. 3 УК РФ окончательное наказание Ш. по совокупности указанных преступлений назначено в виде лишения свободы на срок 20 (двадцать) лет, с отбыванием в исправительной колонии строгого режима.

М., <...>, ранее не судимый, -

осужден:

В соответствии со ст. 69 ч. 3 УК РФ окончательное наказание М. по совокупности указанных преступлений назначено в виде лишения свободы на срок 19 (девятнадцать) лет, с отбыванием в исправительной колонии строгого режима.

Заслушав доклад судьи Ермолаевой Т.А., возражения прокурора Модестовой А.А., полагавшей приговор оставить без изменения, Судебная коллегия

установила:

по приговору суда признаны виновными:

Ш. - в покушении на убийство двух и более лиц, совершенное общеопасным способом;

Ш. и М. - в покушении на открытое хищение чужого имущества, совершенное группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья;

Ш. и М. - в незаконном приобретении огнестрельного оружия;

Ш. и М. - в разбое, совершенном с применением оружия, организованной группой, с применением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, и в убийстве, совершенном организованной группой, сопряженном с разбоем, а также в незаконной передаче огнестрельного оружия, совершенной организованной группой.

В кассационных жалобах адвокат Кринберг Ю.К. в интересах осужденного М. просит приговор изменить и оправдать последнего в части обвинения его в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 30 ч. 3, 161 ч. 2 УК РФ; ст. 162 ч. 4 п. п. "а", "в" УК РФ. По эпизоду умышленного убийства действия, квалифицированные по ст. 105 ч. 2 п. п. "ж", "з" УК РФ, переквалифицировать на ст. 316 УК РФ. В соответствии с измененной квалификацией снизить меру наказания, назначенного судом первой инстанции осужденному М.

Как указывает адвокат, приговор постановлен в нарушение ст. ст. 380, 383 УПК РФ и подлежит изменению, так как вывод суда о виновности его в грабеже ничем, кроме как противоречивыми показаниями Ш., не подтвержден; в нарушение ч. 3 ст. 380 УПК РФ, в приговоре суда первой инстанции не указано, по каким основаниям суд сослался на показания Ш. как на доказательства, подтверждающие виновность М. в совершении данного преступления, и отверг другие показания самого М., а также приведенные другие доказательства; по мнению защиты, факт участия М. в разбойном нападении, с целью завладения автомобилем В., никакими доказательствами не подтвержден; судом первой инстанции дана неверная оценка фактическим обстоятельствам происшествия как в части самовольного оставления М. больницы 31 января 2004 года, так и в части его разбойного нападения на В. (при оглашении протокола как в ходе предварительного следствия, так и в судебном заседании В. не опознал в М. человека, совершившего на него разбойное нападение 31 января 2004 года; нападавший, по мнению В., отличается от М. по внешним данным, по росту, цвету волос, по типу лица); в судебном заседании не добыто и других каких-либо доказательств причастности М. к данному преступлению, таких, как следов пальцев рук на обнаруженной на месте происшествия трубе, каких-либо микрочастиц и других;

ссылка в приговоре суда первой инстанции на то, что вина М. по эпизоду открытого хищения автомобиля у В. (факт хищения автомобиля как таковой обоим подсудимым органами предварительного следствия вообще не вменялся) якобы подтверждается показаниями самого потерпевшего В., показаниями потерпевшего О., показаниями Б., протоколом осмотра места происшествия, показаниями свидетеля П., протоколом выемки гильз, заключением дактилоскопической и судебно-медицинской экспертизы и другие подтверждают только факт разбойного нападения 31 января 2004 года на В., но не подтверждают участие в данном преступлении М., поэтому вывод суда о причастности М. к данному преступлению не основан на доказательствах и является недопустимым предположением;

защита считает, что вина его в совершении умышленного убийства организованной группой, сопряженного с разбоем, не нашла подтверждения в судебном заседании; обвинение по данному эпизоду, как и предыдущему, построено на предположениях суда, противоречивых и непоследовательных показаниях Ш.; в ходе следствия М. оказывал самую активную помощь в раскрытии данного преступления, что способствовало его быстрому раскрытию.

В судебном заседании не добыто ни одного доказательства о распределении ролей при совершении убийства, нет доказательств о заранее разработанном плане, т.е. нет ни одного признака организованной группы, все построено на предположениях суда;

нет доказательств соучастия М. в умышленном убийстве и разбойном нападении на М.А., с целью завладения его автомобилем; согласно заключениям криминалистических экспертиз на одежде М. следов выстрела не обнаружено, не обнаружено и следов смазки и металлизации от оружия, что подтверждает доводы М., что оружие ему не принадлежало и он его с собой не носил;

действия М. после совершения убийства дают все основания для квалификации как укрывательство особо тяжких преступлений: оказание помощи при захоронении трупа, уничтожение одежды, попытка сокрытия автомобиля путем постановки его на учет, воспользовавшись своим служебным положением;

при назначении наказания судом первой инстанции не приняты во внимание активное способствование раскрытию преступлений М., явки с повинной, личность, его роль при совершении преступлений.

Осужденный М. просит изменить приговор и дело возвратить на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе суда, так как не согласен с приговором в части осуждения за совершение преступления, предусмотренного ст. ст. 30 ч. 3, 161 ч. 2 п. п. "а", "г" УК РФ, так как выводы суда не основываются на материалах уголовного дела и не нашли своего подтверждения в судебном заседании: в момент совершения данного преступления он находился в ЦМЕЧ-51 г. Железногорска Красноярского края на стационарном лечении с назначенным режимом N 2; не согласен с приговором в части совершения преступления, предусмотренного ст. 222 ч. 3 УК РФ, так как содеянное должно квалифицироваться по ст. 222 ч. 1 УК РФ (незаконное приобретение и сбыт оружия. Выражает несогласие с приговором в части осуждения за совершение в составе организованной группы лиц по предварительному сговору в разбойном нападении и убийстве с целью хищения автомобиля гражданина М.А.), так как выводы суда не основываются на материалах уголовного дела и не нашли своего подтверждения в судебном заседании: при задержании сотрудниками милиции дал чистосердечные показания и указал на место захоронения трупа М.А.;

он считает себя виновным лишь в заранее не обещанном укрывательстве особо тяжких преступлений, так как опасался за свою жизнь со стороны Ш. и его друзей; по этой причине сразу не мог сообщить о случившемся в милицию.

В кассационной жалобе и дополнениях адвокаты Юсупов А.С. и Коноплев В.В. в защиту интересов осужденного Ш. просят изменить приговор Красноярского краевого суда от 28 апреля 2005 года, оправдать последнего по эпизоду покушения на умышленное убийство семьи О-х, квалифицировать его действия по эпизодам в отношении потерпевшего М.А. как совершенные по предварительному сговору группой лиц.

Защита полагает, что вина Ш. по эпизоду покушения на умышленное убийство семьи О-х, совершенного общеопасным способом, не доказана в ходе предварительного и судебного следствия по следующим основаниям.

Ш. свою вину в совершении покушения на умышленное убийство семьи О-х путем вывода из строя тормозной системы на автомобиле О. изначально не признавал и последовательно утверждал, что хотя и находился с последним в ссоре, к указанному факту не имеет никакого отношения.

В основу приговора были положены противоречивые показания потерпевшей О.Е. о том, что накануне поездки она сообщила своей дочери, Ш-ой, о дате отъезда, в связи с чем нарушено конституционное требование о том, что неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого (п. 3 ст. 49 Конституции РФ).

Органами предварительного следствия практически не проверялась версия о причастности к покушению на убийство семьи О-х иных лиц.

Ш. по эпизоду покушения на убийство семьи О-х осужден исключительно на предположениях органов предварительного следствия и суда, что недопустимо.

Объективность показаний свидетеля В.А. в отношении Ш. вызывает серьезные сомнения в связи с тем, что в судебном заседании полностью нашел подтверждение тот факт, что Ш. и В.А. длительное время находятся в личных неприязненных отношениях между собой, поскольку поссорились (вплоть до физического конфликта) на почве совместной коммерческой деятельности и с тех пор не общаются.

Не согласна защита и с квалификацией действий Ш. и М. по эпизодам в отношении потерпевшего М.А. как совершенных организованной группой, поскольку, по мнению защиты, вышеуказанные действия совершены ими исключительно по предварительному сговору группой лиц.

Государственный обвинитель в возражениях на кассационные жалобы просит оставить приговор без изменения.

Проверив материалы дела, обсудив приведенные в жалобах доводы, Судебная коллегия не находит оснований для их удовлетворения.

Вывод суда о доказанности вины М. и Ш. в содеянном соответствует материалам дела и подтвержден приведенными в приговоре доказательствами: показаниями допрошенных по делу свидетелей, потерпевших, протоколами осмотра места происшествия, выводами проведенных по делу экспертных исследований.

Доводы, изложенные в кассационных жалобах, были предметом тщательного исследования в судебном заседании, отражены в приговоре и получили надлежащую оценку суда.

Доводы, приведенные в жалобах, об алиби М. по преступлению от 31 января 2004 года в отношении В. со ссылкой на показания свидетелей, потерпевшего В. о непричастности М. к инкриминируемому ему деянию по причине отсутствия у него верхней одежды, отсутствия отметок о нарушении больничного режима, неопознание потерпевшим М., несостоятельны.

Свидетели Д., Ш.К., В.И. как в ходе предварительного, так и в ходе судебного следствия поясняли, что в один из выходных дней (31 января, 1 февраля 2004 года) М. в палате не находился длительное время, звонил с сотового телефона "Студента" и просил приехать своего знакомого к нему в больницу, сказав присутствующим в палате, что за ним сейчас приедет такси.

Как обоснованно указал суд, нарушение М. больничного режима (в виде самовольного ухода) не зафиксировано не потому, что его не было как такового, а в силу того, что медперсонал в выходные дни наличие больного М. в палате не проверял и не искал, согласно показаниям свидетелей, указанных выше, что отражено в приговоре.

Отсутствие верхней одежды у М. в больнице, как обоснованно признал суд, не является и не явилось 31 января препятствием для совершения им преступления, поскольку подсудимый Ш. в судебном заседании не исключил возможности поездки к М. домой, а потерпевший В., описывая в судебном заседании одежду, обратил внимание, что лица, нападавшие на него, были легко одеты для зимы.

Некоторое различие в восприятии внешности М. В., как обоснованно указал суд, объяснимо, поскольку потерпевший находился в стрессовой ситуации, согласно показаниям самого потерпевшего и свидетеля П., выезжавшего на место совершения преступления, и, кроме того, В. в результате нападения получил повреждение в виде химического ожога роговицы, конъюнктуры 1 степени обоих глаз, у него плохая зрительная память, но потерпевший В. при проведении опознания указал на различия примет внешности, показал, что М. похож на парня, сидевшего на заднем сидении автомобиля "Тойота-Карина" при нападении на него 31 января 2004 года. Не исключил возможности нападения на него М. и в судебном заседании.

Утверждение о нарушении судом ч. 3 ст. 380 УПК РФ не соответствует материалам дела, поскольку в приговоре содержится оценка доказательств с указанием мотивов, по которым суд принял одни и отверг другие доказательства.

Таким образом, исходя из совокупности взаимодополняющих и взаимоподтверждающих доказательств: показаний потерпевшего, протокола опознания, показаний вышеперечисленных свидетелей и изобличающих М. показаний Ш., судом правильно сделан вывод о виновности М. в совершении этого преступления.

Доводы защиты по отдельному вменению открытого хищения чужого имущества (автомобиля В.) - факта хищения автомобиля не основаны на уголовном законе.

Доводы защиты о цели поездки М. для покупки автомобиля Ш. 13 марта 2004 года также были предметом рассмотрения в суде и обоснованно отвергнуты как несостоятельные, поскольку Ш. на предварительном следствии утверждал о предварительной договоренности на совершение преступления в отношении М.А., о знании М. отсутствия у него денег на покупку автомобиля.

В судебном заседании Ш. пояснил, что договоренность с М. о нападении на владельцев автомашины (учитывая неудавшийся опыт с В.) уже с применением огнестрельного оружия состоялась в начале февраля 2004 года в период нахождения последнего на стационарном лечении в больнице, т.е. сразу же после нападения на В., место же для совершения преступления ими выбиралось еще в январе 2004 года (т.е. до нападения на В. и прошло проверку на безлюдность 31 января 2004 года), подтвердил Ш. и показания по отсутствию у него денег на покупку автомобиля.

Утверждения об отсутствии договоренности и плана совершения преступления, распределения ролей, соответственно и об отсутствии организованной группы необоснованны, поскольку М. в ходе предварительного расследования заявлял о планируемом заранее преступлении и о приобретении в связи с этим оружия.

Ш. подтвердил эти показания как на предварительном, так и в судебном заседании, дополнительно указав роли и обязанности каждого из лиц, участвовавших в преступлении.

Противоречий в показаниях Ш. в этой части не имеется, поскольку помощь М. непосредственно в убийстве М.А. должна была осуществиться в случае непредвиденных обстоятельств, как это и произошло в случае с В., когда М. опять же в силу договоренности о возможной помощи бросился догонять потерпевшего с трубой в руке.

Таким образом, в соответствии с показаниями осужденных на предварительном следствии и более полными и детализированными показаниями Ш. в ходе судебного заседания и фактическими обстоятельствами дела судом обоснованно признано совершение преступных действий в отношении М.А. и по обороту оружия и боеприпасов в составе организованной группы.

Кроме того, в судебном заседании было также установлено, что Ш. и М. объединились с общей целью совершения хищения автомашин, группе были присущи признаки устойчивости и сплоченности (несмотря на просьбы близких людей, свидетелей О.О. (Ш-ой) и Б. не общаться), тщательная подготовка преступления с распределением ролей, вооруженность.

Что касается отсутствия на одежде М. следов смазки и металлизации от оружия, по мнению защиты, доказывающих отсутствие его соучастия в преступлении, то их нет и на одежде Ш., присутствие же у последнего на одежде продуктов выстрела определяется его ролью в содеянном согласно достигнутой договоренности, в силу которой оружие приобреталось совместно для совершения убийства и завладения автомобилем.

Ссылка на вынужденность "помощи" М. по сокрытию следов совершенного преступления также опровергается фактически выполненными им действиями объективной стороны преступлений. Он предоставил лопату и лом для закапывания трупа, обратил деньги и сотовый телефон потерпевшего в свою собственность, совершил последующие действия по легализации автомобиля и пытался склонить Ш. к изменению показаний относительно своей роли в содеянном, показаниями Ш. в этой части.

Доводы М. о помощи сотрудникам милиции по установлению и изобличению Ш. путем преднамеренной постановки в свой сотовый телефон сим-карты Ш., постановки на учет автомобиля - неубедительны, поскольку впервые выдвинуты в ходе судебного заседания после допроса свидетеля З. - специалиста компании ЗАО "Енисей-телеком" и опровергаются показаниями Ш. об отсутствии у М. денег для покупки сим-карты, показаниями самого М. в судебном заседании относительно мотивов написания записки.

Доводы защиты о невиновности Ш. по эпизоду покушения на жизнь семьи О-х также были предметом судебного рассмотрения и отвергнуты судом как несостоятельные.

Так, в подтверждение его невиновности в жалобах приводятся искаженные показания свидетеля О.О. (Ш-ва), которые противопоставляются показаниям свидетеля О.Е., утверждавшей, что она говорила дочери о дате отъезда.

Суд обоснованно не усмотрел существенных противоречий в показаниях, поскольку свидетель О.О., отвечая на вопросы, в категорической форме не утверждала об отсутствии разговора с мужем о дате поездки, при этом указывая, что вопрос о самой поездке обсуждался до ее совершения. Некоторая "забывчивость" свидетеля о событиях 2002 года и в связи с этим неуверенность и "обтекаемость" ответов вполне объяснима давностью событий и наличием ребенка, отцом которого является Ш. Но тем не менее, свидетель указывала о наличии у Ш. мотива совершения преступления.

Утверждение защиты о невозможности проникновения во двор дома по причине нахождения там лающей собаки опровергается показаниями потерпевших О.В., О.Е., О.В.Г., из которых следует, что если знать кличку собаки и топнуть ногой, то можно пройти. Согласно показаниям потерпевшей О., в ту ночь собака не лаяла, что согласуется с показаниями свидетеля В.А., которому Ш. рассказал о случившемся.

Довод защиты об отсутствии проверки причастности других лиц к покушению также не соответствует действительности, поскольку согласно отказному материалу проверялась причастность других лиц. Ш. знал об этом и рассказал В.А.

Заключения старшего эксперта ЭКЦ ГУВД Красноярского края, указанного в жалобе (в т. 3 л.д. 205 - 206), не имеется, на этих листах дела находится допрос свидетеля К., показания которого, также как и допрос свидетеля Зайцева, указанного в жалобе, не несут доказательственного значения. Указанные свидетели в суд не вызывались, ходатайств об оглашении этих показаний стороной обвинения не заявлялось, как и не заявлялось и стороной защиты, в силу чего в судебном заседании не исследовались и оценке не подвергались.

Тормозной шланг, являвшийся предметом экспертного исследования в процессе проверки доводов заявителя О. (по эпизоду от 31 августа 2002 года), действительно был утрачен, но суд при допросе свидетеля П.Е., проводившего первичное трасологическое исследование тормозного шланга, огласил справку об экспертном исследовании от 2 сентября 2002 года, достоверность и авторство которой подтвердил указанный свидетель.

Довод защиты о предположительности вывода суда об отсутствии повреждений на элементах подвески голословен, поскольку такие сведения содержатся в материалах дела, указанных в приговоре суда (на листе 16 протокола) и не оспариваемых стороной защиты в части их допустимости.

Свидетель В.А., допрошенный в суде в соответствии с соблюдением норм УПК РФ, не отрицал наличие неприязненных отношений с подсудимым Ш. с августа 2003 года, свидетель же О.О. (Ш-ва) показала, что до указанной выше даты неприязни между ее мужем и свидетелем не было, и до этого времени были дружеские, доверительные взаимоотношения, дружили они и семьями.

Согласно показаниям свидетеля В.А., Ш. рассказывал ему "истории", в том числе и варианты физического устранения тестя, в правдивость которых он тогда, в 2002 году, не верил. О том, что одна из историй нашла свое подтверждение, он узнал только в суде, поскольку с Ш. перестал общаться, а с семьей О-х он незнаком. Поскольку показания свидетеля В.А. объективно подтверждены материалами дела, они обоснованно признаны судом допустимым и достоверным доказательством по настоящему делу.

Судебная коллегия считает, что вывод суда о доказанности вины осужденных основан на совокупности собранных по делу доказательств, надлежаще исследованных и оцененных судом с точки зрения их допустимости и достоверности.

Юридическая оценка действий осужденных является правильной.

Наказание М. и Ш. назначено в соответствии с требованиями закона, с учетом характера и степени тяжести совершенных преступлений, данных о личности и всех обстоятельств дела, и является соразмерным содеянному.

Нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих отмену приговора, не имеется.

В силу изложенного, руководствуясь ст. ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, Судебная коллегия

определила:

приговор Красноярского краевого суда от 28 апреля 2005 года в отношении М. и Ш. оставить без изменения, кассационные жалобы - без удовлетворения.