ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 8 июня 2005 года

 

Дело N 53-о05-46сп

 

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

 

    председательствующего                        Кудрявцевой Е.П.,

    судей                                         Боровикова В.П.,

                                                      Линской Т.Н.

 

рассмотрела в судебном заседании от 8 июня 2005 года кассационное представление государственного обвинителя Харина С.П. и кассационную жалобу представителей потерпевшего П. - Кравченко В.А. и Карабонцева Е.М. на приговор Красноярского краевого суда от 6 декабря 2004 года, которым Д., <...>, несудимый, оправдан по ст. ст. 30 ч. 1, 33 ч. 3 и 105 ч. 2 п. "з" УК РФ на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей за отсутствием события преступления.

Заслушав доклад судьи Боровикова В.П., объяснения адвокатов Хайретдинова Э.М. и Васина И.А., просивших об оставлении приговора без изменения, выступление прокурора Найденова Е.М. и адвоката Карабонцева Е.М., полагавших отменить приговор, Судебная коллегия

 

установила:

 

органами предварительного следствия Д. предъявлено обвинение в том, что в сентябре 2003 года у него возник умысел на лишение жизни П. на почве личных неприязненных отношений, возникших в результате коммерческой деятельности.

Д. несколько раз встречался с Н. с целью подыскания исполнителя преступления. Это произошло в середине сентября 2003 года на даче в совхозе "Октябрьский" Октябрьского района г. Красноярска, в середине октября 2003 года, 21 октября 2003 года в офисе, расположенном в здании по пр. Красноярский рабочий, 144, г. Красноярска и на ул. Набережной (очередной раз в этом месте они встречались 31 октября 2003 года), 2 ноября 2003 года в гостинице "Гостиный двор" г. Красноярска, 3 ноября 2003 года в гаражном массиве около телевизорного завода в г. Красноярске, 6 октября 2003 года в кафе "Мама Рома" в г. Красноярске.

В ходе первой встречи Д. предложил Н. лишить жизни П., в ходе второй встречи Д. рассказал Н. о том, что П. появляется у фирмы "Тойота-Крепость", в спортзале, передвигается на автомашине "Мерседес" государственный номер <...> с охраной, показал коттедж, расположенный в Октябрьском районе г. Красноярска, где проживает П.

В ходе последующих встреч Д. и Н. обсуждали обстоятельства предстоящего лишения жизни потерпевшего, и 3 ноября 2003 года Д. передал Н. автомобиль "Тойота-Королла" государственный номер <...>.

За лишение жизни потерпевшего Д. пообещал заплатить Н. 40 тысяч долларов США.

В качестве предоплаты 3 ноября 2003 года Д. передал Н. 100 тысяч рублей. Н., не желая лишать жизни П., сообщил об этом в правоохранительные органы, а те, действуя с целью предотвращения лишения жизни потерпевшего, инсценировали убийство П.

8 ноября 2003 года Н. сообщил Д., что он убил П.

Данное обстоятельство было озвучено в средствах массовой информации.

Коллегия присяжных заседателей признала недоказанным событие преступления.

Поэтому суд оправдал Д. за отсутствием события преступления.

В кассационном представлении государственный обвинитель просит отменить приговор в отношении Д. ввиду существенных нарушений уголовно-процессуального закона и направить дело на новое судебное рассмотрение. По его мнению, в суде имели место следующие нарушения закона:

перед началом судебного заседания сторона защиты с использованием средств массовой информации оказала воздействие на присяжных заседателей с целью понуждения их к вынесению оправдательного вердикта (в связи с чем стороной обвинения было заявлено ходатайство о роспуске коллегии присяжных заседателей, однако председательствующим было отказано в удовлетворении ходатайства);

сторона защиты при проведении допроса Н. и других свидетелей исследовала данные, характеризующие их личности;

в ходе допроса Н. защита предложила свидетелю продемонстрировать включение электронной записной книжки Д., из которой Н. получил информацию о телефоне П., однако Н. не смог включить записную книжку, после чего она была передана Д., который включил записную книжку (в дальнейшем по просьбе гособвинителя в суде специалист использовал несколько электронных книжек и дал пояснения, что невключение электронной книжки в предыдущем заседании подстроено).

После этого в присутствии присяжных заседателей сторона защиты заявила об исследовании записной книжки, однако в этом ему было отказано;

сторона защиты неоднократно ставила под сомнение достоверность фоноскопической экспертизы;

сторона защиты в присутствии присяжных заседателей сообщила, что Д. не давали воду в ходе судебного заседания;

4 ноября 2004 года сторона обвинения заявила ходатайство о прекращении судебного разбирательства и роспуске коллегии присяжных заседателей и рассмотрении дела новым составом присяжных заседателей ввиду того, что Д. характеризовал себя и других лиц (не указано, конкретно каких лиц), дискредитировал результаты фоноскопической экспертизы (председательствующий отказал в удовлетворении этого ходатайства);

адвокат Хайретдинов в присутствии присяжных заседателей заявил, что не все кассеты были исследованы;

председательствующий необоснованно отказал стороне обвинения в удалении из коллегии присяжных заседателей заседателя под номером 4, который не скрывал своих контактов с подсудимым по другому уголовному делу, процесс в отношении которого шел параллельно с процессом в отношении Д., поддакнул адвокату Васину, который в ходе прений негативно анализировал выступление государственного обвинителя в части приведения примеров ранее успешно рассмотренных уголовных дел (затем этот присяжный заседатель был исключен из состава коллегии присяжных заседателей);

перед репликами ему стало известно (при ознакомлении с материалами дела), что в записке присяжных заседатель (номер не указан) ставил вопрос о прослушивании сокрытых аудиозаписей, о которых упоминала сторона защиты, и свидетель Н. был назван "самозванцем". Указанная записка была предъявлена 12 присяжными заседателями для установления авторства. Все присяжные заседатели сообщили, что она написана не ими.

Визуальное сличение почерка свидетельствует, что записка исполнена присяжным заседателем под номером 4, который был удален из состава коллегии присяжных заседателей;

из заявления представителя потерпевшего адвоката Кравченко В.Д. (оно есть в деле и адресовано прокурору края) видно, что после провозглашения вердикта присяжный заседатель под номером 8, общаясь с сестрой оправданного, заявил о передаче Д. наилучших пожеланий.

В кассационной жалобе представители потерпевшего П. - адвокаты Кравченко В.А. и Карабонцев Е.М., ссылаясь на доводы, аналогичные тем, которые указал государственный обвинитель, просят отменить приговор и дело направить на новое судебное рассмотрение. Они сослались и на другие дополнительные обстоятельства (конкретизировав их), а именно на то, что:

сторона защиты выясняла данные, характеризующие личность подсудимого (его тяжелое состояние здоровья, состав семьи, опыт работы в коммунистической партии), говорила, что П. - лидер "криминального мира" и несколько раз был арестован милицией;

30 сентября и 1 октября 2004 года по телевизионному каналу "ТВК" несколько раз транслировался репортаж об этом уголовном деле и о личности потерпевшего;

защитники критиковали доказательства (все нарушения, как указали Кравченко и Карабонцев, зафиксированы в 4-м томе на листах 57, 76, 84, 152 - 156, 159, 160, 165, 166, 168, 207 - 210, 218 - 220).

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационных представления и жалобы, Судебная коллегия считает необходимыми отменить приговор и дело направить на новое судебное разбирательство по следующим основаниям.

Согласно требованиям ч. 2 ст. 385 УПК РФ "Оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта присяжных заседателей, может быть отменен по представлению прокурора либо по жалобе потерпевшего или его представителя лишь при наличии таких нарушений уголовно-процессуального закона, которые ...повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов и ответов на них".

При рассмотрении дела были допущены такие нарушения уголовно-процессуального закона, которые повлияли на ответы присяжных заседателей, а поэтому присяжные заседатели дали отрицательный ответ на вопрос о доказанности события преступления.

В судебном заседании были не соблюдены требования ст. ст. 258 ч. ч. 2 и 3, 334, 335 ч. ч. 6 и 7 и 336 ч. 2 УПК РФ.

Согласно положениям указанных норм уголовно-процессуального закона в ходе судебного разбирательства дела присяжные заседатели разрешают только те вопросы, которые предусмотрены п. п. 1, 2 и 4 ч. 1 ст. 299 УПК РФ.

Поэтому в присутствии присяжных заседателей исследуются законные и допустимые доказательства, направленные на установление либо неустановление обстоятельств, находящихся на разрешении в компетенции присяжных заседателей, о чем указано выше (законодатель четко очертил предмет судебного разбирательства с участием присяжных заседателей). Остальные вопросы, не предусмотренные п. п. 1, 2 и 4 ч. 1 ст. 299 УПК РФ, председательствующий разрешает единолично в отсутствие присяжных заседателей, в том числе и вопросы о недопустимости доказательств.

Аналогичное правило распространяется и на прения сторон.

Прения сторон проводятся лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями (судебное следствие и прения сторон проводятся с соблюдением требований ст. 252 УПК РФ).

В случае невыполнения требований закона, регламентирующего порядок рассмотрения уголовного дела с участием присяжных заседателей, это должно расцениваться как нарушение порядка в судебном заседании и к подсудимому и его защитникам председательствующий может применить меры процессуального принуждения, указанные в ч. ч. 2 и 3 ст. 258 УПК РФ.

Нарушения данных требований закона в ходе судебного разбирательства по делу выразились в следующем.

В ходе судебного следствия подсудимый Д. и его защитник Хайретдинов в присутствии присяжных заседателей неоднократно ставили под сомнение законность и допустимость исследованных с участием присяжных заседателей доказательств.

В судебном заседании их позиция свелась к дискредитации доказательств, что, в конечном счете, сказалось на ответах присяжных заседателей на поставленные на их разрешение вопросы.

Председательствующий должным образом не реагировал на эти нарушения закона и не принял к подсудимому и его защитнику меры, указанные в ч. ч. 2 и 3 ст. 258 УПК РФ.

В присутствии присяжных заседателей защитник Хайретдинов выяснял у свидетеля Н. обстоятельства, связанные с проведением оперативно-розыскных мероприятий (т. 4 л.д. 47 и 48).

Председательствующий своевременно не принял мер, направленных на приостановление нарушений закона со стороны защитника. Более того, следует отметить, что государственный обвинитель был против такого допроса свидетеля защитником.

Однако председательствующий разрешил защитнику выяснять обстоятельства, которые не находятся на разрешении присяжных заседателей, и лишь спустя некоторое время допрос был приостановлен, но председательствующий не обратился к присяжным заседателям не принимать во внимание услышанную информацию.

В присутствии присяжных заседателей адвокат Хайретдинов говорил о наложении аудио и видеозаписи, несоответствии "многочисленных остановок установленному времени" (т. 4 л.д. 57).

На вопрос Хайретдинова, почему прерывается запись, подсудимый пояснил, что существует "нарезанность" видеосъемки. Председательствующий обратился к присяжным заседателям с соответствующими просьбой и разъяснениями, однако к нарушителям распорядка в судебном заседании никаких законным мер, направленных на дальнейшее недопущение нарушений закона, председательствующий не принял (т. 4 л.д. 159). После этого подсудимый Д. снова заявил, что "это и видно, видеосъемка останавливалась с целью фальсификации", однако председательствующий не разъяснил присяжным заседателям, что исследованные доказательства являются законными, и не обратился к ним с просьбой, что не нужно принимать во внимание незаконный выпад подсудимого (т. 4 л.д. 160).

Защитник Хайретдинов и в дальнейшем в ходе судебного разбирательства акцентировал внимание присяжных заседателей на незаконность исследованных доказательств, в том числе и заключения фоноскопической экспертизы (т. 4 л.д. 162, 163, 169).

В ходе прений сторон адвокат Васин говорил о недопустимости исследованных доказательств, неполноте судебного следствия, давал оценку качеству работы оперативных сотрудников, подвергал сомнению профессионализм экспертов, проводивших фоноскопическую экспертизу (об этом говорил адвокат Хайретдинов).

Адвокат Васин сообщил, что "...сомнения защиты в отношении видеозаписей частично судом подтверждены и удовлетворены, и половина аудиокассеты с записью от 28 октября была признана судом недопустимым доказательством, гособвинитель перечеркивал части записи" (т. 4 л.д. 208, 210 и 218).

Данные действия защитников породили соответствующую реакцию со стороны присяжного заседателя под номером 4 (он был отстранен от участия в рассмотрении дела), который в записке указал, почему не исследуют остальные кассеты.

В суде были допущены и другие нарушения закона.

В ходе судебного следствия подсудимый и его защитники комментировали исследованные доказательства и обращали всякий раз внимание присяжных заседателей на выгодные для них моменты.

Председательствующий во многих случаях не реагировал на это.

Согласно закону в ходе судебного следствия лишь исследуются доказательства, а оценка доказательствам сторонами дается в прениях.

Из протокола судебного заседания усматривается, что адвокат Хайретдинов в присутствии присяжных заседателей передал свидетелю Н. электронную записную книжку, чтобы проверить, может ли он ее включить.

Когда свидетель не смог это сделать, защитник вернул ее своему подзащитному.

Данные действия защитника не основаны на законе. Электронная записная книжка в ходе предварительного следствия и в судебном заседании не была признана доказательством (в суде об этом защита не заявляла).

В отсутствие присяжных заседателей не обсуждался вопрос об исследовании в суде в присутствии присяжных заседателей электронной записной книжки.

Адвокат Хайретдинов фактически исследовал дополнительное доказательство с нарушением уголовно-процессуального закона и нарушением принципов состязательности и равноправия сторон в судебном заседании. Председательствующий никак не реагировал на нарушения закона со стороны защитника.

Остальные доводы кассационных представления и жалобы Судебная коллегия считает несостоятельными, и они не являются основанием для отмены приговора.

При формировании коллегии присяжных заседателей, как это усматривается из протокола судебного заседания, стороны, в том числе государственный обвинитель и представители потерпевшего, не заявили о роспуске коллегии присяжных заседателей ввиду тенденциозности ее состава (т. 4 л.д. 17).

Впоследствии закон не предусматривает правило и основания роспуска коллегии присяжных заседателей, за исключением случая, предусмотренного ч. 5 ст. 348 УПК РФ (он относится к обвинительному вердикту). Поэтому государственный обвинитель и представители потерпевшего не имели законных оснований ходатайствовать о прекращении судебного разбирательства в связи с нарушением стороной защиты условий судебного разбирательства с участием присяжных заседателей, роспуске коллегии присяжных заседателей и рассмотрении дела новым составом присяжных заседателей.

Председательствующий обоснованно отказал в удовлетворении такого ходатайства.

По делу нет данных, свидетельствующих о том, что присяжные заседатели утратили объективность при рассмотрении уголовного дела в силу оказанного на них стороной защиты давления с использованием средств массовой информации.

В протоколе судебного заседания зафиксировано, что председательствующий в ходе судебного разбирательства выяснял у присяжных заседателей, кто из них смотрел по телеканалу "ТВК" сюжет о рассмотрении данного уголовного дела (т. 4 л.д. 53).

Присяжные заседатели под номерами 1 и 3 в суде заявили, что частично смотрели по телевизору сюжет об уголовном деле в отношении П. (потерпевший), где говорилось о судебной тяжбе между П. и телекомпанией "ТВК" и о том, что П. - "криминальная структура": о рассматриваемом ими уголовном деле в отношении Д. (другие присяжные заседатели эти программы по телевизору не видели (в этих сюжетах, как заявили присяжные заседатели под номерами 1 и 3, ничего не сообщалось).

Представители потерпевшего необоснованно (по основаниям, о которых речь идет выше) заявили ходатайство о роспуске коллегии присяжных заседателей.

Согласно положениям ч. 1 ст. 329 УПК РФ председательствующий вправе отстранить от участия в судебном заседании конкретного присяжного заседателя (речь не идет о роспуске всей коллегии присяжных заседателей после этапа формирования коллегии присяжных заседателей), в том числе в случае, если он нарушает возложенные на него обязанности, указанные (таких нарушений закон предусматривает пять) в ч. 2 ст. 333 УПК РФ, о чем говорится в ч. 4 настоящей статьи УПК РФ. Таких заявлений со стороны обвинения не было в тот момент, когда государственный обвинитель и представители потерпевшего ходатайствовали о роспуске коллегии присяжных заседателей.

После прений сторон государственному обвинителю стало известно о том, что присяжный заседатель под номером 4 в поданной им записке назвал свидетеля Н. "самозванцем" (т. 4 л.д. 221).

Из протокола судебного заседания следует, что присяжный заседатель под номером 4 был отстранен от участия в рассмотрении уголовного дела, и он же не принимал участия при вынесении оправдательного вердикта (т. 4 л.д. 217). Его участие до отстранения не может свидетельствовать, что и другие присяжные заседатели утратили объективность в рассмотрении дела (в отношении каждого из них не было заявлений об отстранении от участия в судебном заседании). Нет данных, свидетельствующих, что присяжный заседатель под номером 4 до его отстранения оказал определенное воздействие на остальных присяжных заседателей. Не может являться свидетельством тенденциозности заявление адвоката Кравченко В.А. на имя прокурора Красноярского края, что он слышал, как присяжный заседатель под номером 8 через сестру подсудимого - К. - передал оправданному Д. наилучшие пожелания.

Судебная коллегия считает, что нет данных, подтверждающих это обстоятельство. Находящаяся в деле ксерокопия заявления адвоката датирована 7 декабря 2004 года.

В заявлении речь идет о том, что он был свидетелем диалога между присяжным заседателем под номером 8 и сестрой Д. - К. (она же была защитником подсудимого) - и это произошло 6 декабря 2004 года после провозглашения вердикта. На эту дату в представлении ссылается и государственный обвинитель.

Из протокола судебного заседания (т. 4 л.д. 226 и 227) и вердикта усматривается, что вердикт был провозглашен 2 декабря 2004 года после выхода коллегии присяжных заседателей из совещательной комнаты в 13 часов 40 минут.

По делу нет данных, свидетельствующих, что присяжный заседатель под номером 8 общался с лицами, не входящими в состав суда, по поводу обстоятельств рассматриваемого уголовного дела (о чем указан запрет в п. 3 ч. 2 ст. 333 УПК РФ), - с сестрой подсудимого Д. до вынесения вердикта, то есть до 2 декабря 2004 года.

Заявление адвоката о том, что он видел, как общались указанные выше лица после непосредственного оглашения оправдательного вердикта 6 декабря 2004 года, не основано на материалах дела.

Утверждение государственного обвинителя, что "при очевидности и полной доказанности совершения преступления совокупностью исследованных в суде доказательств и, в частности, такими доказательствами как аудио- и видеозаписи встреч Д. с Н., а также фоноскопическая экспертиза, идентифицировавшая голоса Н. и Д., коллегия присяжных заседателей вынесла вердикт об отсутствии события преступления", в соответствии с ч. 2 ст. 385 УПК РФ не является предметом кассационного рассмотрения и не может служить основанием для отмены приговора.

Руководствуясь ст. ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, Судебная коллегия

 

определила:

 

приговор Красноярского краевого суда от 6 декабря 2004 года в отношении Д. отменить и дело направить на новое судебное разбирательство в тот же суд, но в ином составе суда.