ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 31 января 2005 года

 

Дело N 69-о05-1

 

(извлечение)

 

Судом Ханты-Мансийского автономного округа 3 ноября 2004 г. осуждены: К. по ч. 3 ст. 303 УК РФ, Ш. по ч. 4 ст. 33, ч. 3 ст. 303 УК РФ.

На основании п. 6 Постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 26 мая 2000 г. "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов" К. и Ш. освобождены от основного и дополнительного наказаний.

Этим же приговором К. и Ш. осуждены по ч. 4 ст. 33, ч. 1 ст. 307 УК РФ.

На основании ст. 78 УК РФ они освобождены от уголовной ответственности в связи с истечением срока давности.

К., работавший заместителем начальника следственного отделения ГОМ-3 УВД г. Сургута Ханты-Мансийского автономного округа, признан виновным в фальсификации доказательств по уголовному делу о тяжком преступлении, повлекшей тяжкие последствия, а Ш., работавший адвокатом, - в подстрекательстве к совершению этого преступления, кроме того, оба - в подстрекательстве П. к даче заведомо ложных показаний в качестве потерпевшей при производстве предварительного следствия.

Преступления совершены ими в мае 1999 г. в г. Сургуте Ханты-Мансийского автономного округа.

В кассационных жалобах осужденные просили приговор отменить, дело прекратить на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием состава преступления.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 31 января 2005 г. приговор изменила, указав следующее.

16 марта 1999 г. К. и другие лица, действуя по предварительному сговору, ворвались в квартиру П. и, применяя к ней насилие, похитили ее личное имущество.

17 марта 1999 г. потерпевшая П. опознала К. как одного из участников нападения и на очной ставке с ним показала, что он участвовал в ограблении и выносил вместе с другими лицами ее вещи.

В начале мая 1999 г. К., являясь должностным лицом, выполняющим функции представителя власти, наделенный Законом Российской Федерации от 18 апреля 1991 г. "О милиции" обязанностями, связанными с раскрытием и расследованием преступлений, в служебном кабинете, расположенном в здании ГОМ-3 УВД г. Сургута, умышленно, вопреки интересам службы, из иной личной заинтересованности, с целью фальсификации доказательств по уголовному делу и, таким образом, для отмены меры пресечения - заключения под стражу, освобождения К. от уголовной ответственности за совершенное им тяжкое преступление, вступил в преступный сговор с адвокатом Сургутской юридической консультации Ш., осуществлявшим защиту К.

2 мая 1999 г. К. вызвал П. в помещение ГОМ-3 УВД г. Сургута, где Ш., действуя по единому умыслу и сговору с К., оказал психологическое давление на П. и заставил ее изменить свои первоначальные показания, обещая возместить материальный ущерб.

3 мая 1999 г. К. в кабинете ГОМ-3 УВД г. Сургута, по предварительному сговору с адвокатом Ш., злоупотребляя своим служебным положением, незаконно и вопреки интересам службы изготовил не соответствующий действительности протокол допроса потерпевшей П., внеся в него заведомо ложные сведения о том, что она при проведении 17 марта 1999 г. опознания якобы ошибочно указала на К., которого не было среди лиц, совершивших нападение на ее квартиру, оказывая на П. психологическое давление, заставил ее подписать данный сфальсифицированный протокол допроса и приобщил его к материалам уголовного дела. При этом К. подстрекал П. к даче заведомо ложных показаний путем уговоров и обещаний, гарантируя, что ее за это к уголовной ответственности не привлекут. Продолжая осуществлять свой преступный умысел, К. 7 мая 1999 г. вынес заведомо незаконное постановление об отмене меры пресечения - заключения под стражу К.

В результате незаконных действий заместителя начальника следственного отделения ГОМ-3 УВД г. Сургута капитана юстиции К. и адвоката Ш. были причинены тяжкие последствия: 20 января 2000 г. в отношении К., совершившего преступление, Сургутский городской суд вынес оправдательный приговор; были существенно нарушены права и законные интересы потерпевшей П., в частности ее право на защиту собственности от преступных посягательств, и охраняемые законом интересы общества и государства, выразившиеся в подрыве авторитета органов власти.

С учетом изложенного доводы кассационных жалоб о неправильном осуждении К. и Ш. следует признать необоснованными.

Вина осужденных в содеянном подтверждена совокупностью доказательств, исследованных в судебном заседании и изложенных в приговоре.

Так, потерпевшая П. и в ходе предварительного следствия и в судебном заседании подробно пояснила, что после того, как она опознала участников нападения, в том числе и К., который вместе с двумя другими лицами проник в ее квартиру и выносил похищенные вещи, ее 2 мая 1999 г. вызывал к себе следователь К. Находившийся в следственном отделении адвокат Ш. обещал ей возмещение материального ущерба в сумме 15 тыс. рублей, если она изменит показания и скажет, что К. в квартире не видела.

Она не хотела изменять показания, но К. сказал, что дело ведет он и все зависит от него, поэтому бояться нечего. После этого она согласилась изменить показания, а Ш. под расписку передал ей 7 тыс. рублей и ушел, сказав, что оставшуюся сумму отдаст после судебного заседания. Понимая, что следователь К. и адвокат Ш. договорились между собой, она подписала протокол. О случившемся она сообщила своей матери и консультировалась с адвокатом Н. Позднее ее вызвали в прокуратуру, где ее допросила Х., которой она обо всем рассказала. В судебном заседании она дала показания согласно подписанному у К. протоколу, так как боялась, а кроме того, хотела получить возмещение ущерба.

Эти показания П. подтверждаются показаниями ее матери и Х., допрошенных в судебном заседании, а также свидетеля - адвоката Н., показания которого были оглашены в судебном заседании с согласия сторон, протоколом опознания ею К., протоколами ее допроса К., ее показаниями в судебном заседании в 1999 году.

Сургутский городской суд 20 января 2000 г. оправдал К. по п. п. "а", "б", "в", "г" ч. 2 ст. 162 УК РФ за недоказанностью его участия в совершении преступления.

Судебной коллегией по уголовным делам суда Ханты-Мансийского автономного округа 6 июня 2000 г. приговор суда был отменен, дело направлено на новое судебное разбирательство.

9 июня 2003 г. К. осужден по п. п. "а", "в", "г", "д" ч. 2 ст. 161 УК РФ к лишению свободы.

Суд обоснованно признал достоверными показания потерпевшей П. об обстоятельствах изменения ею своих показаний, о роли К. в совершении преступления и в соответствии с законом признал К. и Ш. виновными соответственно в фальсификации доказательств по уголовному делу о тяжком преступлении, повлекшей тяжкие последствия, и подстрекательстве к совершению этого преступления.

Вместе с тем Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор суда в части осуждения К. и Ш. по ч. 4 ст. 33, ч. 1 ст. 307 УК РФ отменила по следующим основаниям.

Постановлением следователя от 7 июля 2000 г. уголовное преследование в отношении П. прекращено за отсутствием в ее действиях состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 307 УК РФ. В обоснование такого вывода следователь указал, что П. дала ложные показания только под психологическим давлением К., являвшегося представителем власти и расследовавшего уголовное дело, и Ш. Умысла на дачу ложных показаний П. не имела и своими действиями не вводила следствие в заблуждение, так как выполняла указания следователя, расследовавшего дело.

При таких обстоятельствах К. и Ш. как соучастники преступления не могут нести ответственность за подстрекательство к оконченному преступлению, т.е. по ч. 4 ст. 33, ч. 1 ст. 307 УК РФ.

Согласно ч. 5 ст. 34 УК РФ в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление. За приготовление к преступлению несет уголовную ответственность также лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления.

Поскольку ч. 2 ст. 30 УК РФ предусматривает возможность наступления уголовной ответственности за приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлению, а предусмотренное ч. 1 ст. 307 УК РФ преступление таковым не является, в действиях осужденных отсутствует и состав подстрекательства к приготовлению преступления.

Поэтому приговор суда в части осуждения К. и Ш. по ч. 4 ст. 33, ч. 1 ст. 307 УК РФ подлежит отмене, а дело в этой части - прекращению за отсутствием состава преступления на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.

Кроме того, правильно квалифицировав действия К. по ч. 3 ст. 303 УК РФ, а действия Ш. - по ч. 4 ст. 33, ч. 3 ст. 303 УК РФ, суд необоснованно признал их виновными в совершении преступления, повлекшего тяжкие последствия.

В обоснование такого вывода суд сослался на то, что К., виновный в совершении преступления, оправдан, нарушены право П. на защиту собственности от преступных посягательств, охраняемые законом интересы общества и государства, выразившиеся в подрыве авторитета органов власти.

Однако ни одно из перечисленных обстоятельств не может быть признано тяжким последствием применительно к ч. 3 ст. 303 УК РФ. В связи с этим приговор подлежит изменению: квалифицирующий признак преступления "повлекшее тяжкие последствия" должен быть исключен.

С учетом изложенного приговор суда Ханты-Мансийского автономного округа от 3 ноября 2004 г. в отношении К. и Ш. в части осуждения по ч. 4 ст. 33, ч. 1 ст. 307 УК РФ отменен, дело прекращено за отсутствием состава преступления на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ; квалифицирующий признак преступления "повлекшее тяжкие последствия" исключен, в остальной части приговор оставлен без изменения.