ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 14 июля 2004 года

 

Дело N 16-о04-36сп

 

(извлечение)

 

Волгоградским областным судом 5 апреля 2004 г. П. оправдан по п. п. "ж", "з" ч. 2 ст. 105, ч. 2 ст. 162, п. "в" ч. 4 ст. 162 УК РФ (в ред. от 8 декабря 2003 г.), ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 167 УК РФ за недоказанностью участия в совершении преступлений и осужден по ч. 1 ст. 139 УК РФ к штрафу в сумме 20 тыс. рублей; С. оправдан по п. п. "ж", "з" ч. 2 ст. 105, п. "в" ч. 4 ст. 162 УК РФ (в ред. от 8 декабря 2003 г.) за недоказанностью участия в совершении преступлений.

Судом П. признан виновным в незаконном проникновении 27 июня 2003 г. в жилище П. в пос. Обильный Волгоградской области. Совершение же П. и С. разбоя и убийства П., а также покушение П. на уничтожение чужого имущества, совершенное путем поджога, в которых они обвинялись, вердиктом присяжных заседателей признано недоказанным, и на основании его в указанной части обвинения постановлен оправдательный приговор.

В кассационном представлении (основном и дополнительном) государственный обвинитель просил приговор отменить, считая его незаконным ввиду существенных нарушений норм уголовно-процессуального закона, повлекших необоснованное оправдание подсудимых, в частности п. 2 ст. 345 УПК РФ, согласно которому председательствующий, найдя вердикт неясным или противоречивым, указывает на это коллегии присяжных заседателей и предлагает им возвратиться в совещательную комнату для внесения уточнений в вопросный лист. По мнению государственного обвинителя, такие неясности и противоречия содержатся в ответах присяжных заседателей на 1-й, 2-й, 6-й, 10-й и 11-й вопросы. Кроме того, как указал государственный обвинитель, при постановке вопросов присяжным заседателям судом не соблюдены требования ч. 1 ст. 339 УПК РФ. Формулируя первый вопрос о причинении П. смерти, суд упомянул о поджоге дома, который не относился к составу преступления, предусмотренному ст. 105 УК РФ. В результате присяжными заседателями на первый вопрос дано два ответа. Кроме того, само событие о поджоге было подробно описано судом в десятом вопросе. Как считал государственный обвинитель, перечисленные нарушения повлекли два противоречивых ответа на 1-й и 10-й вопросы о доказанности факта поджога. Суд вопреки требованиям ч. 5 и ч. 7 ст. 339 УПК РФ в вопросном листе присяжным заседателям поставил вопросы, требующие юридической квалификации и юридической оценки. Перед присяжными заседателями в отношении подсудимых П. и С., игравших (согласно обвинению) различную роль в совершении и сокрытии преступлений, были поставлены одинаковые по содержанию вопросы, оказавшиеся непонятными для присяжных заседателей. По мнению государственного обвинителя, С., на вопрос присяжных заседателей назвав причину противоречий в его показаниях на предварительном следствии и в суде - оказание на него в ходе предварительного следствия физического насилия со стороны работников милиции, мог вызвать у присяжных заседателей сомнение в правильности получения доказательств и объективности позиции государственного обвинителя. Однако председательствующий не остановил подсудимого и не разъяснил присяжным заседателям, что они не должны принимать во внимание данное заявление С. В напутственном слове председательствующий также не напомнил об этом присяжным заседателям, более того, указал, что ряд протоколов допроса С. вызвал сомнение и исключен из числа доказательств, в связи с чем не должны приниматься во внимание протоколы его допроса от 4 и 5 июля 2003 г. В результате, по мнению государственного обвинителя, судом был нарушен принцип объективности и беспристрастности, поэтому приговор подлежит отмене, а дело - направлению на новое судебное рассмотрение.

В кассационной жалобе потерпевшая М. считала приговор несправедливым, вину П. и С. полностью доказанной, утверждала, что не была поставлена в известность о дне рассмотрения уголовного дела, чем суд лишил ее возможности присутствовать при избрании коллегии присяжных заседателей и заявить о необходимости изменения состава этой коллегии, и что она отсутствовала в судебном заседании, когда допрашивались П. и свидетели. Допущенными нарушениями были существенно ущемлены ее права как потерпевшей, и потому она просила приговор отменить и дело направить на новое судебное рассмотрение.

В возражениях на кассационные представление и жалобу адвокат в защиту осужденного С. считала необоснованными доводы государственного обвинителя и потерпевшей и просила оставить приговор без изменения.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 14 июля 2004 г. кассационное представление и кассационную жалобу удовлетворила по следующим основаниям.

Доводы кассационного представления государственного обвинителя основаны на материалах дела и являются обоснованными.

В представлении правильно отмечается, что содержание вопросов для присяжных заседателей не соответствует требованиям ст. 339 УПК РФ.

В частности в связи с тем, что в первом вопросе речь шла о совершении двух деяний, коллегия присяжных заседателей вынуждена была дать на него два ответа. Присяжными заседателями признано доказанным обнаружение трупа с множественными повреждениями, а также факт поджога.

На десятый же вопрос, доказано ли совершение поджога П. (при подробном описании события поджога), присяжные заседатели ответили отрицательно.

На одиннадцатый вопрос о виновности П. в поджоге присяжные заседатели указали: "Без ответа".

Отвечая на двенадцатый вопрос о том, заслуживает ли П. снисхождения, если на одиннадцатый вопрос дан утвердительный ответ, присяжные заседатели записали: "Да, заслуживает", т.е. признали его виновным в поджоге домовладения потерпевшего, поскольку он заслуживает снисхождения, хотя по содержанию ответов на предыдущие вопросы он в поджоге виновным не признан.

Вопреки требованиям ст. 345 УПК РФ председательствующий не указал коллегии присяжных заседателей на неясность и противоречивость вердикта и не предложил им возвратиться в совещательную комнату для внесения уточнений в вопросный лист.

Таким образом, допущенные нарушения уголовно-процессуального закона повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов и ответов на них.

Доводы кассационной жалобы потерпевшей о том, что она не была извещена о дне рассмотрения уголовного дела по обвинению П. и С. в суде, поэтому была лишена возможности присутствовать при избрании коллегии присяжных заседателей и не могла повлиять на их подбор, являются обоснованными.

В материалах дела действительно нет сведений о том, что потерпевшая извещена о дне судебного заседания. Имеется справка о том, что в экспедицию суда сданы семь повесток по уголовному делу по обвинению П. и С. и что копия постановления о назначении судебного заседания направлена потерпевшим. Однако из этой справки не усматривается, была ли в их числе повестка на имя потерпевшей, если была, то когда вместе с копией постановления ей направлена и получила ли она ее.

Как видно из протокола судебного заседания, оно начато 12 марта 2004 г., потерпевшая М. в суд не явилась, причина ее неявки неизвестна.

Тем не менее суд продолжил заседание и сформировал коллегию присяжных заседателей.

Потерпевшая в судебном заседании отсутствовала и в последующие дни, когда по делу проводилось судебное следствие, допрашивались подсудимый П. и ряд свидетелей.

В суд потерпевшая явилась только 30 марта 2004 г. Причину ее отсутствия в предшествующих судебных заседаниях председательствующий судья не выяснял, ограничившись разъяснением ей ее прав и формальным вопросом, не имеет ли она возражений по составу коллегии присяжных заседателей.

Далее из протокола видно, что председательствующий судья по поставленным в вопросном листе вопросам присяжным заседателям опрашивал мнение подсудимых, их защитников и государственного обвинителя, у потерпевшей М. мнение не выяснял.

Таким образом, материалами дела не опровергаются доводы кассационной жалобы потерпевшей М. о том, что допущенными нарушениями уголовно-процессуального закона существенно ущемлены ее права.

С учетом изложенного приговор подлежит отмене, а дело - направлению в тот же суд на новое судебное рассмотрение со стадии судебного разбирательства.