ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 5 февраля 2003 г. N 19п03пр
Президиум Верховного Суда Российской
Федерации в составе:
председательствующего - Лебедева В.М.
и членов Президиума - Радченко В.И.,
Петухова Н.А., Сергеевой Н.Ю., Жуйкова В.М., Смакова
Р.М., Попова Г.Н., Свиридова Ю.А., Меркушова А.Е., Вячеславова В.К.
рассмотрел материалы в отношении Д. по
протесту заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Кехлерова С.Г.
Заключением судебной коллегии
Санкт-Петербургского городского суда от 18 июля 2002 года отказано в
удовлетворении представления Генерального прокурора Российской Федерации о даче
заключения о наличии в действиях бывшего судьи Невского районного суда г.
Санкт-Петербурга
Д. признаков
преступлений, предусмотренных п. п. "а", "б" ч. 3 ст. 159,
ч. 3 ст. 35, ч. 1 ст. 303, ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 303, ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст.
307, ч. 3 ст. 33, ч. 2 ст. 327, ч. 3 ст. 35, ч. 2 ст. 327 УК РФ.
Определением Судебной коллегии по
уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 14 октября 2002 года
заключение Санкт-Петербургского городского суда оставлено без изменения,
кассационное представление прокурора - без удовлетворения.
В протесте поставлен вопрос об отмене
судебных решений и направлении материалов на новое судебное рассмотрение.
Заслушав доклад судьи Верховного Суда
Российской Федерации Лизунова В.М., объяснения Д. и адвоката Грузд Б.Б., выступление заместителя Генерального прокурора
Российской Федерации Кехлерова С.Г., поддержавшего
протест,
Президиум Верховного Суда Российской
Федерации
установил:
Генеральный
прокурор Российской Федерации обратился в Санкт-Петербургский городской суд с
представлением, в котором просил дать заключение о наличии в действиях бывшего
судьи Невского районного суда г. Санкт-Петербурга, находящегося с 27 февраля
1998 года в отставке, Д., признаков преступлений, предусмотренных п. п.
"а", "б" ч. 3 ст. 159, ч. 3 ст. 35, ч. 1 ст. 303, ч. 3 ст. 33,
ч. 1 ст. 303, ч. 3 ст.
33, ч. 1 ст. 307, ч. 3 ст. 33, ч. 2 ст. 327, ч. 3 ст. 35 и ч. 2 ст. 327 УК РФ.
В обоснование такой просьбы Генерального
прокурора указывалось, что весной 1999 года П. и Д. создали и возглавили
организованную преступную группу с целью завладения путем обмана квартирами
умерших граждан.
Члены группы, действуя согласованно по
распределению ролей, по разработанному указанными лицами преступному плану,
получали из различных источников информацию о квартирах, где арендаторы или
собственники умерли, представляли в суды сфальсифицированные доказательства,
добиваясь вынесения нужных им решений.
Как указывалось в представлении, Д.
завладела тремя квартирами и одной комнатой, которые продала, обратив денежные
средства в размере 429048 руб. в свою и соучастников пользу.
Кроме того, в представлении отмечалось,
что Д. вместе с соучастниками, с целью реализации своего умысла, подделывала и
представляла в суды поддельные документы, сообщала суду ложные сведения,
незаконно получала в различных учреждениях документы.
Суд, проверив и обсудив данное
представление, не нашел оснований для его удовлетворения и отказал прокурору
дать заключение о наличии в действиях Д. признаков преступлений.
Прокурор, не согласившись с таким
решением суда, внес кассационное представление, в котором просил заключение
отменить и материалы направить на новое судебное рассмотрение.
Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда Российской Федерации заключение Санкт-Петербургского городского
суда в отношении Д. оставила без изменения, а кассационное представление - без
удовлетворения.
В протесте предлагается судебные решения
отменить и материалы передать на новое судебное рассмотрение. При этом
указывается, что "суть изложенного в заключении
судебной коллегии Санкт-Петербургского городского суда сводится к тому, что в
представлении Генерального прокурора Российской Федерации "полностью
отсутствует анализ собранных предварительным следствием доказательств"
вины Д. Кроме того, по мнению судебной коллегии, в представлении прокурора
должны содержаться все обстоятельства, по сути предусмотренные ст. ст. 73 и 220
УПК РФ (хотя суд на эти нормы и не ссылается).
Более того, судебная коллегия
преждевременно делает вывод фактически об отсутствии в ее действиях составов
преступлений, тогда как в соответствии с законом вопрос решался лишь о наличии
их признаков. Д. пока лишь подозревается в организации преступлений.
Судебная коллегия
по сути предрешила вопрос о невиновности Д. в период, когда расследование дела
в отношении нее еще не было осуществлено.
Аналогичные выводы содержатся и в
кассационном определении.
Суды первой и второй инстанций явно вышли
за пределы своих полномочий. Они не вправе были решать вопросы о доказанности
вины, о наличии или отсутствии составов преступлений.
О наличии в
действиях Д. признаков противоправных деяний свидетельствуют, в частности:
показания обвиняемых по делу П. и П. (т. 1 л.д. 204 -
211) о том, что именно Д., узнав о смерти Ж., высказала намерение завладеть его
квартирой, обеспечивала явку в суд свидетелей, давших заведомо ложные
показания, склоняла П. к даче заведомо ложных показаний;
- показания подозреваемого М. (т. 1 л.д. 183) о том, что ему Д. предложила на возмездной основе
выступить истцом в деле о признании за ним права пользования жилой площадью,
чего в итоге и добилась - судебное решение состоялось. Причем
заинтересованность Д. проявилась даже в заполнении квитанций об уплате
госпошлины от имени истцов (ксерокопии заключений почерковедческих экспертиз
представлены в суд);
- показания свидетеля Р., в т.ч. и в ходе очной ставки с Д. (т. 1 л.д.
154 - 161) о том, что именно она фактически занималась продажей квартиры,
оформленной уже на М.;
- показания
свидетеля Л. (л.д. 162 т. 1) о том, что со слов П.
ему известно, что Д. просила последнего найти людей, которые могли бы выступить
в суде и подтвердить проживание М. в квартире <...>, а также о том, что
П. по просьбе Д. заполнял какие-то документы по захоронению Ж., а свидетельство
о смерти заполнила его жена, их впоследствии Д. представила в суд. Поддельность свидетельства о смерти Ж. подтверждена
заключением почерковедческой экспертизы (т. 1 л.д.
174).
В суд были представлены некоторые
доказательства и по другим эпизодам мошеннических действий Д.
Исходя из указанных материалов, судебная
коллегия имела возможность сделать вывод о наличии в действиях Д. признаков
преступлений.
Об этом же
свидетельствуют и постановления президиума Санкт-Петербургского городского суда
от 14 августа 2002 года, которыми в соответствии с протестами прокурора г.
Санкт-Петербурга были отменены судебные решения Красногвардейского,
Василеостровского и Фрунзенского судов о признании права собственности
(пользования) жилыми помещениями по заявлениям С., Х., М. и об установлении
факта принятия наследства по заключению Х.
Протест удовлетворению не подлежит.
Как видно из содержания протеста, в нем
приведены основания, влекущие за собой ухудшение положения Д. Согласно ч. 2 ст.
447 УПК РФ, порядок производства по уголовным делам в отношении лиц, указанных
в части первой настоящей статьи, устанавливается настоящим Кодексом с
изъятиями, предусмотренными главой 52 УПК РФ. Согласно
требованиям ст. 405 УПК РФ, пересмотр в порядке надзора обвинительного
приговора, а также определения и постановления суда в связи с необходимостью
применения уголовного закона о более тяжком преступлении, ввиду мягкости
наказания или по иным основаниям, влекущим за собой ухудшение положения
осужденного, а также пересмотр оправдательного приговора либо определения или
постановления суда о прекращении уголовного дела не допускается.
Каких-либо изъятий применения ст. 405 УПК
РФ глава 52 УПК РФ не содержит.
При таких данных оснований для
удовлетворения протеста Президиум не находит, поэтому, руководствуясь ст. ст.
407 и 408 УПК РФ,
постановил:
протест заместителя Генерального
прокурора Российской Федерации оставить без удовлетворения.