ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 18 апреля 2002 г. N 50-о01-69

 

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе

председательствующего Вячеславова В.К.

судей Коннова В.С. и Хлебникова Н.Л.

рассмотрела в судебном заседании от 18 апреля 2002 г. дело по кассационной жалобе осужденного Р. на приговор Омского областного суда от 9 июня 2001 г., которым

Р., <...>, русский, со средним образованием, не работавший, ранее судимый: - 11 декабря 1991 г. по ч. 2 ст. 144 УК РСФСР к трем годам лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора сроком на два года; - 13 апреля 1992 г. по ч. 3 ст. 144 УК РСФСР к трем годам шести месяцам лишения свободы; по совокупности приговоров - к четырем годам лишения свободы; освобожден 15 октября 1993 г. условно-досрочно на два года два месяца 22 дня; - 13 июля 1994 г. по ч. 1 ст. 117 и п. "в" ст. 246 УК РСФСР к пяти годам лишения свободы; по совокупности приговоров - к шести годам лишения свободы, освобожден 28 апреля 2000 г. по отбытии срока наказания;

- осужден по п. п. "к", "н" ч. 2 ст. 105 УК РФ - к восемнадцати годам лишения свободы; по п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ - к семи годам лишения свободы с конфискацией имущества; по ч. 2 ст. 167 УК РФ - к четырем годам лишения свободы; по совокупности преступлений на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ - к девятнадцати годам лишения свободы с конфискацией имущества с отбыванием основного наказания в исправительной колонии особого режима.

Постановлено взыскать с Р. в пользу: К.С. - 3.300 рублей в возмещение ущерба от похищения и 46.980 руб. - в возмещение ущерба от уничтожения и повреждения имущества; - З. - 80.000 рублей в возмещение морального вреда.

Р. признан виновным и осужден за убийство К.Т., 1968 г. рождения, совершенное на почве личных неприязненных отношений; за убийство К.В., 1941 г. рождения, совершенное неоднократно и с целью сокрытия другого преступления (убийства К.Т.); за кражу имущества К.Т. причинившую значительный ущерб (на сумму 5.400 руб.), совершенную лицом, ранее два раза судимым за хищения; за умышленное уничтожение и повреждение имущества К., причинившее значительный ущерб (на сумму 46.900 руб.) и совершенную путем поджога.

Преступления совершены им 7 декабря 2000 г. в р.п. Горьковское Омской области при обстоятельствах, установленных приговором.

В судебном заседании подсудимый Р. виновным признал себя частично.

В кассационной жалобе и дополнениях к ней подсудимый Р. просит отменить приговор, ссылаясь на неправильную оценку доказательств, на несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам; на проведение предварительного и судебного следствия с нарушениями требований уголовно-процессуального законодательства, на применение к нему незаконных методов расследования. Считает, что его судимости в 1991 и 1992 г. погашены, наказание ему назначено чрезмерно строгое. Утверждает что ранения ножом К.Т. и К.В. он нанес по неосторожности, а кражи и поджога не совершал. По его мнению, требуется проведение повторной судебно-психиатрической экспертизы в отношении него.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда РФ Коннова В.С., объяснения осужденного Р., поддержавшего свою жалобу по изложенным в ней основаниям, заключение прокурора Шаруевой М.В. об оставлении приговора в отношении Р. без изменения, проверив материалы дела и обсудив доводы кассационной жалобы и дополнений к ней, судебная коллегия находит приговор в отношении Р. законным и обоснованным по следующим основаниям:

Виновность Р. в убийствах К.Т. и К.В. подтверждается приведенными в приговоре доказательствами. Нанесение Р. смертельных ножевых ранений К.Т. и К.В. в жалобе не оспаривается.

Показания Р. об обстоятельствах нанесения им ножевых ранений К.Т. и К.В. противоречивы, непоследовательны и суд обоснованно признал их достоверными лишь в части, соответствующей другим доказательствам.

Так, из протокола собственноручно написанной Р. явки с повинной следует, что когда К.В. ложилась спать, то руками или ногами толкнула спавшую К.Т. Та открыла глаза и увидев его, спросила, что он там делает и стала выражаться нецензурно, обозвала его. Он толкнул К.Т., она "отлетела" и упала в кухне, где вновь стала оскорблять его. Он увидел нож на столе в кухне, взял его и "маханул" им в область ее шеи. К.Т. захрипела и он увидел кровь.

Испугавшись, что его видела К.В. и может рассказать, что он был в их квартире, он пошел к ней в зал. Когда он подошел к ней, К.В. спросила, что он там делает, хотела встать с дивана и он ударил ее ножом в шею (т. 1 л.д. 158).

При допросах в ходе предварительного следствия, Р. уточнял, что когда он наносил удар К.Т., та находилась в сидячем положении. Он наносил ей удар ножом справа налево ножом в область шеи. Когда К.Т. захрипела и упала, он понял, что она умерла, увидел на ее руке обручальное кольцо, перстень, а также - золотые сережки в ушах, снял их и положил в карман своих брюк. После этого он пошел в зал к К.В. Нанося удары ножом по шее К.Т. и К.В., он понимал, что может лишить их жизни и относился к этому безразлично (т. 1 л.д. 167, 176 - 178, 201 - 202).

Как следует из материалов дела, конфликт произошел после совместного употребления спиртного К.Т. и Р. Оскорбительные слова, которые, согласно показаниям Р., употребляла К.Т., не являлись тяжким оскорблением и не влекли каких-либо тяжких последствий для Р. На высказанное оскорбление он применил к К.Т. физическую силу, то есть также совершил в отношении нее неправомерные действия, в ответ на что она снова стала оскорблять его, а он - убил ее. Таким образом, возникший между К.Т. и Р. конфликт носил взаимный характер. При этом действия Р. носили осмысленный, целенаправленный характер. Его последующие действия по хищению украшений К.Т. и убийству свидетеля нахождения его в квартире - К.В. также свидетельствуют об отсутствии в действиях Р. состояния физиологического аффекта. Из акта комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы также следует, что в период совершения инкриминируемых ему деяний Р. в состоянии аффекта не находился.

Ссылка Р. на то, что К.Т. с ножом бросилась на него, а он отобрал у нее нож, противоречит как его показаниям в ходе предварительного следствия (т. 1 л.д. 158, 167, 176, 178, 201 - 202), так и акту судебно-медицинской экспертизы, из которого следует, что "каких-либо повреждений, характерных для условий борьбы или самообороны не обнаружено" у К.Т., не имелось у нее никаких телесных повреждений и в области кистей рук, запястий, свидетельствующих о выбивании ножа из руки либо о выкручивании руки. На ладонной поверхности и пальцах рук Р. также не имелось, согласно протокола его освидетельствования резаных ран, характерных для удержания за лезвие ножа и выхватывания ножа из руки нападавшего.

Ссылка Р. на то, что К.В. нападала на него и ударила его ковшом по голове, отчего у него образовалась шишка, противоречит как его предыдущим показаниям в ходе предварительного следствия, так и протоколу освидетельствования Р. (т. 1 л.д. 188), из которого следует, что в области головы у него никаких телесных повреждений не имелось. Кроме того, как видно из протокола осмотра места происшествия, труп К.В. находился на диване в положении лежа на спине, головой - на двух подушках, ни в руках трупа, ни вблизи него никакого ковша не было, что опровергают доводы Р. о нападении на него К.В.

Из заключений судебно-медицинских экспертиз следует, что смерть К.Т. наступила от обширной резаной раны шеи длиной 16 см, возникшей не менее, чем от двух сильных воздействий острым режущим предметом типа ножа в направлении слева направо. Указанный характер раны и количество воздействий, от которых она возникла, противоречат доводам Р. об образовании этой раны "случайно", когда он один раз кулаком руки, в котором был зажат нож, ударил К.Т. в подбородок;

- смерть К.В. наступила от колото-резаного ранения левой боковой поверхности шеи с повреждением мягких тканей, мелких сосудов шеи, щитовидного хряща и пищевода, осложнившееся аспирацией крови и развитием механической асфиксии. Длина раневого канала составила 15 - 16 см. Данное ранение образовалось от одного удара колюще-режущим предметом типа клинка ножа в направлении сверху вниз и слева направо, а при вытаскивании ножа из раны имела место протяжка лезвия. Указанный характер ранения (колото-резаная рана с длиной раневого канала 15 - 16 см) опровергает доводы Р. о том, что он "отмахивался" ножом, а не наносил удар К.В.

Как пришли к выводу эксперты, наиболее вероятным положением К.Т. и К.В. при нанесении им ранений было - в положении "сидя". Данные выводы экспертов соответствуют показаниям Р. в ходе предварительного следствия.

Доводы Р. о том, что в судебном заседании не были допрошены судебно-медицинские эксперты, не свидетельствуют о неполноте судебного следствия; как видно из списка, приложенного к обвинительному заключению, судебно-медицинские эксперты не включались в список лиц, подлежащих вызову в суд. В ходе предварительного следствия (после ознакомления с актами экспертиз и после ознакомления со всеми материалами дела) и в судебном заседании Р. не оспаривал правильность выводов экспертов. Ходатайство о вызове и допросе в судебном заседании судебно-медицинских экспертов, как видно из протокола, не заявлялось, а в обязанности суда, с учетом конституционного принципа осуществления судопроизводства на основе состязательности самих сторон, не входит сбор дополнительных доказательств по делу.

Судом дана оценка доводам Р. о применении в ходе предварительного следствия незаконных методов расследования. Данные доводы Р. не соответствуют материалам дела и обоснованно отвергнуты как недостоверные.

Как следует из материалов дела осмотр места происшествия с участием подозреваемого Р. проводился с участием понятых, эксперта, специалиста, а также - адвоката, проводился он исполнявшим обязанности прокурора района; допросы его в качестве обвиняемого 19 января 2001 года и 25 апреля 2001 года (т. 1 л.д. 175 - 178, 199 - 202, 278 - 279) проводилось с участием адвоката и никаких заявлений от участников следственных действий по применению незаконных методов расследования не было.

Кроме того, как видно из протоколов, Р. утверждал, что явки с повинной он писал собственноручно и добровольно, без какого-либо физического, морального воздействия, психического принуждения (л.д. 159, 190 т. 1); показания давал по собственной воле, без какого-либо воздействия, без принуждения со стороны следствия (л.д. 168, 178 т. 1).

При производстве освидетельствования у него не было обнаружено телесных повреждений, относящихся ко времени расследования (имелся рубец на шее давнего происхождения и рубцы кожных покровов ягодиц и нижних конечностей от гнойниковых заболеваний - фурункулов).

Таким образом, выводы суда о недостоверности доводов Р. о применении к нему незаконных методов расследования соответствуют материалам дела.

Виновность Р. в краже имущества К.Т. и умышленном уничтожении и повреждении имущества К. путем поджога подтверждается:

- показаниями Р. в ходе предварительного следствия о том, что когда он понял, что К.Т. умерла, то увидел обручальное кольцо, перстень на ее руке и золотые серьги и решил их снять. После этого он снял их с нее и положил себе в карман брюк.

После убийства К.В. он прошел в детскую спальную комнату, зажег спичку и бросил ее в шкаф с вещами, после чего вышел из квартиры. Сначала похищенное золото он прятал в бумажном свертке в сарае у родителей, а потом показал его С. Она сказала, что серьги - не золотые и он их выбросил, а обручальное кольцо и перстень спрятал в бутылке из-под кетчупа. С. он сказал, что золото он снял с К.Т.

Суд обоснованно признал достоверными показания Р. о совершении им кражи и поджога, поскольку они соответствуют другим доказательствам и дал надлежащую оценку последующему изменению им показаний.

В отношении того, что золотые изделия ему для продажи дала сама К.Т., показания Р. противоречивы и непоследовательны. При первоначальных допросах он таких показаний не давал. Затем он изменил показания и стал утверждать, что кольцо и перстень (без серег) ему для продажи дала К.Т. 7 декабря 2000 года, но он их продать не смог, о чем, вернувшись, сообщил ей, затем произошла ссора, он убил ее, а кольцо и перстень он забыл выложить, они остались у него в кармане и он их обнаружил на следующий день (л.д. 10 т. 1). В последующем Р. вновь изменил показания и стал пояснять, что два кольца и серьги простые ему для продажи К.Т. отдала еще 5 декабря 2000 года, а он оставил их себе для подарка С., а сам занял у Ч. 900 рублей и отдал их К.Т.

При таких данных суд правильно оценивал показания Р. в совокупности с другими доказательствами;

- показаниями свидетеля А. о том, что она до 13 часов 7 декабря 2000 года была у К.Т. и при этом в ушах К.Т. были серьги круглой формы, а на пальцах - обручальное кольцо и кольцо-печатка в виде листа.

Указанные показания свидетеля А. опровергают показания подсудимого Р. о том, что еще 5 декабря 2000 года ему уже отдала указанные украшения К.Т. для продажи, и соответствуют его показаниям о хищении им их после убийства К.Т.;

- показаниями свидетельницы С. о том, что после возвращения 7 декабря 2000 года Р. к В. он показывал ей два кольца - обручальное и печатку в виде листа, а также - серьги в виде шаров и сообщил, что похитил их 7 декабря 2000 года у К.Т., сняв их с нее.

Когда от нее Р. узнал, что серьги - не золотые, то он выбросил их, а кольцо и печатку спрятал. Впоследствии она нашла их и передала сотрудникам милиции.

Ее показания объективно подтверждаются протоколом, из которого следует, что С. выдала кольцо, перстень, сообщив, что обнаружила их в полимерной бутылке с пищевой приправой, наливая приправу в чашку (л.д. 191 - 192 т. 1).

Протоколами подтверждается опознание указанных кольца и перстня З. и К.С. как принадлежавших К.Т.

Приведенными показаниями Р. в ходе предварительного следствия о хищении им украшений К.Т. после ее убийства; показаниями С. о том, что ей Р. сообщал о хищении их 7 декабря 2000 года путем снятия с К.Т.; показаниями А. о наличии в первой половине дня 7 декабря 2000 года указанных украшений у К.Т., а также местом хранения этих украшений - в полимерной бутылке с пищевой приправой - подтверждается правильность вывода суда о хищении Р. имущества К.Т. 7 декабря 2000 года после ее убийства.

Ссылка Р. на то, что судом не была допрошена в качестве дополнительного свидетеля подруга его сожительницы Ч., которой он 5 декабря 2000 года сообщил, что К.Т. дала ему для продажи украшения и показывал их Ч., не влияет на выводы суда о его виновности, основанные на совокупности других доказательств.

Кроме того, Ч. не была очевидцем ни передачи украшений К.Т. Р., ни условий передачи, по показаниям Р., он сообщал об этом Ч., а показания Р. в этой части судом оценены. Доказательств, что Р., согласно его показаний, показывал Ч. украшения именно К.Т., не имеется.

Объем похищенного правильно определен в соответствии с показаниями потерпевших К.С. и З. Причастности других, кроме Р., лиц к хищению имущества К.Т. из материалов дела не усматривается. Необнаружение других похищенных вещей не свидетельствует о невиновности Р. в их хищении, поскольку он имел реальную возможность распорядиться ими по своему усмотрению.

Приведенные показания Р. в ходе предварительного следствия о том, что он перед уходом из квартиры зажег спичку и бросил ее в шкаф с вещами в детской спальной комнате объективно подтверждаются заключением пожарно-технической экспертизы о том, что причиной пожара явился открытый источник огня и основной очаг пожара располагался в детской спальне, где пламя распространилось на предметы одежды и деревянные конструкции шкафа. "Пожар начался примерно в 15 часов 28 мин. 7 декабря 2000 года" (в подлиннике приговора указано аналогичное время, а в копии допущена техническая ошибка).

Неустановление приговором точного времени поджога (с указанием минут и секунд) не является нарушением закона. Эксперт в акте пожарно-технической экспертизы время возникновения пожара также указывал приблизительно (исходя из предположений по времени, необходимого для сообщения о пожаре; по начальной температуре внутри помещения; по коэффициенту заполнения объема помещения мебелью и т.п.). Какого-либо особо продолжительного времени, чтобы зажечь спичку и бросить ее в шкаф с вещами после убийства (чего не отрицал и сам Р.) не требовалось. Других лиц, заинтересованных в поджоге в целях уничтожения следов преступлений, кроме Р., из материалов дела не усматривается, а его осведомленность об очаге пожара подтверждает выводы суда о его виновности в поджоге.

Ссылки Р. на погашение его судимостей от 11 декабря 1991 года и от 13 апреля 1992 года за совершение краж, несостоятельны, поскольку в связи с последующим совершением преступлений и назначением ему наказания по приговору от 13 мая 1994 года по совокупности приговоров он отбыл наказание по приговорам (включая от 11 декабря 1991 года и 13 апреля 1992 года) 28 апреля 2000 года, а новые преступления совершил 7 декабря 2000 года.

Тщательно исследовав обстоятельства дела и правильно оценив все доказательства в их совокупности, суд пришел к обоснованному выводу о доказанности вины Р. в содеянном и верно квалифицировал его действия по п. п. "к", "н" ч. 2 ст. 105; п. "в" ч. 3 ст. 158 и ч. 2 ст. 167 УК РФ по указанным в приговоре признакам.

Поскольку ч. 2 ст. 117 УК РФ, по которой Р. осуждался приговором от 13 июля 1994 года за совершение изнасилования во взрослом возрасте, является согласно ст. 7-1 УК РСФСР (соответствующая ей ч. 1 ст. 131 УК РФ также относится к тяжким преступлениям) тяжким преступлением, то в связи с последующим совершением им особо тяжкого преступления (ч. 2 ст. 105 УК РФ) в его действиях правильно установлено наличие особого опасного рецидива.

Наказание Р. назначено в соответствии с требованиями закона, соразмерно содеянному им, с учетом данных о его личности, влияния назначенного наказания на его направление и всех конкретных обстоятельств дела.

С учетом наличия особого опасного рецидива Р. назначено наказание, близкое минимально возможному.

Неназначение судом Р. за умышленное лишение им жизни двух человек пожизненного лишения свободы и назначение ему за это лишения свободы не на максимально возможный срок нельзя признать чрезмерно строгим наказанием, не соразмерным содеянному самим Р.

Органами предварительного следствия и судом проверялось психическое состояние Р. Как следует из материалов дела, он на учете у врача-психиатра не состоял, проходил военно-медицинскую комиссию с участием врача-психиатра, был признан годным к военной службе и призывался в армию.

В связи с совершением преступления в 1992 году проходил судебно-психиатрическую экспертизу и был признан вменяемым. По данному делу в отношении него в Омской областной клинической психиатрической больнице (где, как он указывает в жалобе, он состоял на учете) проводилась комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза. При этом экспертам было известно о черепно-мозговой травме Р., они располагали медицинской документацией.

Кроме того, комиссия экспертов обследовала непосредственно самого Р. Экспертная комиссия пришла к выводу о вменяемости Р. Р., как в ходе предварительного следствия, ознакомившись с актом экспертизы, так и в судебном заседании никаких ходатайств, связанных с актом экспертизы, не заявлял. С учетом полноты акта экспертизы, его соответствия требованиям законодательства, отсутствия ходатайства о проведении повторной судебно-психиатрической экспертизы (принцип состязательности сторон) у суда не имелось предусмотренных законом оснований для назначения повторной судебно-психиатрической экспертизы. (При кассационном рассмотрении дела суд не вправе назначить проведение экспертизы).

С учетом осмысленных, целенаправленных действий Р., поддержания им адекватного речевого контакта, отсутствия у него бреда, галлюцинаций, он обоснованно признан вменяемым.

Гражданские иски разрешены судом в соответствии с действующим законодательством.

Нарушений уголовно-процессуального законодательства, влекущих отмену приговора, из материалов дела не усматривается.

Ссылка Р. на отсутствие его жалобы в материалах дела - несостоятельны. Его жалоба прокурору в материалах дела имеется (л.д. 313 т. 1). Его же ссылка на неприобщение к материалам дела его второй жалобы, адресованной прокурору, не влияет на законность и обоснованность приговора, поскольку жалоба обвиняемого не является доказательством по делу, она адресована должностному лицу, которому и должна передаваться, и ее отсутствие в деле правомерно. Имеющиеся в материалах дела документы соответствуют описи.

Данное дело органами предварительного следствия - расследовано, а судом - с учетом конституционного принципа осуществления судопроизводства на основе состязательности сторон, рассмотрено - всесторонне, полно и объективно.

Выводы суда, изложенные в приговоре, соответствуют имеющимся доказательствам, оцененным судом.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 332, 339 УПК РСФСР, судебная коллегия

 

определила:

 

приговор Омского областного суда от 9 июня 2001 года в отношении Р. оставить без изменения, а кассационную жалобу - без удовлетворения.

 

Председательствующий

ВЯЧЕСЛАВОВ В.К.

 

Судьи

КОННОВ В.С.

ХЛЕБНИКОВ Н.Л.