ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

НАДЗОРНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 8 октября 2009 г. N 30-ДП09-3

 

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего Лутова В.Н.,

судей: Похил А.И., Подминогина В.Н.,

при секретаре А.

рассмотрела в судебном заседании от 8 октября 2009 года надзорное представление прокурора Карачаево-Черкесской Республики Понасенко О.Ю. о пересмотре приговора Черкесского городского суда от 17 сентября 2008 года и определения судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики от 11 ноября 2008 года в отношении У.

Заслушав доклад судьи Лутова В.Н., мнение прокурора Митюшова В.П., поддержавшего надзорное представление, судебная коллегия

 

установила:

 

приговором Черкесского городского суда от 17 сентября 2008 года У., <...>, со средним образованием, женатый, не работающий, проживающий в <...>, ранее не судимый, оправдан по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ на основании п. 2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ (за непричастностью к совершению преступления).

Определением судебной коллеги по уголовным делам Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики от 11 ноября 2008 года приговор Черкесского городского суда от 17 сентября 2008 года оставлен без изменения, а кассационные представление государственного обвинителя и жалоба потерпевшего оставлены без удовлетворения.

У. обвинялся в убийстве, то есть умышленном причинении смерти другому человеку, совершенном при следующих обстоятельствах.

5 апреля 2006 года около 21 часа 30 минут У. и Т. после распития спиртных напитков находились на пересечении улиц Гутякулова и Октябрьской в г. Черкесске, ожидая возле автомашины марки ГАЗ 2410 отъехавших за бензином Д. и Ч. Т., увидев ранее незнакомого Б., обратился к нему с просьбой дать сигарету. Б. перешел проезжую часть дороги, подошел к Т., где между ними возникла ссора, перешедшая в драку. В ходе драки Б. нанес Т. один удар кулаком в левую часть лица, отчего тот упал на землю и в результате удара затылком вследствие падения получил черепно-мозговую травму с линейным переломом левой височной кости, сотрясением головного мозга и на некоторое время потерял сознание.

У., видев, что Т. от удара Б. упал и потерял сознание, из мести за своего товарища, руководствуясь внезапно возникшим умыслом, направленным на лишение Б. жизни, достал имевшийся при нем складной нож и нанес им Б. сзади два удара в правую ягодичную область и левую часть грудной клетки. Б., получив ранения, но, сохраняя способность к совершению целенаправленных действий, развернулся лицом к У., обороняясь, нанес один удар У. кулаком в левую часть лица. У., продолжая реализовывать свой преступный умысел, ножом нанес Б. последовательно четыре удара в грудную клетку, один удар в паховую область, один удар в область левого бедра и один удар в область шеи, причинив Б. телесные повреждения в виде колото-резаных ранений шеи с повреждением яремной вены и левой паховой области с повреждением левых бедренной артерии и вены, осложнившихся массивным наружным кровотечением, отчего Б. скончался на месте.

Смерть Б. наступила в результате колото-резаных ранений шеи с повреждением яремной вены и левой паховой области. Эти ранения причинены действием колюще-режущего орудия, клинок которого имел П-образный обушок с шириной клинка на уровне погружавшейся части от 12 до 30 мм с лезвием, имевшим двустороннюю заточку.

В судебном заседании У. не признал своей вины в совершении инкриминируемого ему деяния.

В надзорном представлении прокурора Карачаево-Черкесской Республики просит отменить решения первой и кассационной инстанций и передать уголовное дело на новое судебное рассмотрение, полагая их незаконными, постановленными с фундаментальными нарушениями уголовно-процессуального закона, которые лишили участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения возможности осуществления прав на справедливое судебное разбирательство и существенно ограничили эти права.

В обоснование представления прокурор сослался на то, что выводы суда первой инстанции, изложенные в приговоре, не соответствуют следующим фактическим обстоятельствам дела, установленным судом. Участниками указанных событий явились погибший Б., оправданный У. и свидетель Т. Сразу после причинения телесных повреждений Б. на место происшествия подъехали Д. и Ч., заставшие Т. и Б. без сознания и пытавшегося вызвать скорую помощь У.; подъехавшие работники милиции обнаружили на месте происшествия нож, принадлежавший У.; суд отдал предпочтение лишь противоречивым показаниям подсудимого У., не сопоставив их с другими доказательствами обвинения (в том числе с его же показаниями, данными ранее), оправдал последнего вследствие отсутствия прямых свидетельских показаний о причинении Б. ножевых ранений именно У.; суд не проверил две версии, выдвинутые участниками событий - У. и Т. в совокупности с другими доказательствами - с заключениями судебно-медицинских, биологических и криминалистических экспертиз, протоколами осмотра места происшествия, других следственных действий, показаниями свидетелей обвинения; утрата вещественного доказательства (ножа) не свидетельствует о непричастности У. к совершению убийства Б., в этой связи суд безосновательно отдал предпочтение одному экспертному заключению (о возможности причинения ножевых ранений потерпевшему обнаруженным и изъятым с места происшествия ножом) перед другим.

Проверив доводы надзорного представления по материалам уголовного дела, судебная коллегия находит их обоснованными, а обжалуемые судебные решения (приговор, кассационное определение), подлежащими отмене с направлением уголовного дела на новое судебное рассмотрение по следующим основаниям.

В описательно-мотивировочной части приговора в отношении У. суд первой инстанции указал, что допросив подсудимого, потерпевшего, свидетелей, огласив показания не явившихся свидетелей, исследовав письменные доказательства, представленные как стороной обвинения, так и стороной защиты, заслушав мнение сторон, суд приходит к выводу, что У. по предъявленному ему обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ подлежит оправданию за непричастностью к совершению преступления.

Однако, представляется, что в части установления невиновности У. в совершении убийства Б., выводы, сделанные судом при оценке доказательств, представленных в описательно-мотивировочной части приговора, противоречат доказательствам, установленным судебном заседании. Кроме того, судом не учтены обстоятельства, которые существенно могли повлиять на его выводы.

Так, суд посчитал У. непричастным к убийству Б., обосновав данный вывод следующими обстоятельствами:

- показания допрошенных свидетелей не содержат сведений, прямо указывающих на причинение ножевых ранений Б. У.;

- показания непосредственного участника событий Т. противоречат показаниям У. и единственного свидетеля-очевидца происшедшего Д.;

- вещественное доказательство по делу (нож) утеряно, в связи с чем имеющиеся сомнения и противоречия о причинении этим ножом телесных повреждений Б. этим ножом (изъятым с места происшествия) не устранимы;

иные доказательства (многочисленные заключения экспертиз, протоколы выемки и осмотра вещественных доказательств, представленные обвинением) сами по себе, как указал суд, никакой информации, свидетельствующей о том, что У. виновен в совершении инкриминируемого деяния, не содержат и не подтверждают виновность подсудимого в предъявленном обвинении.

Эти выводы суда постановлены с нарушениями ст. ст. 87, 88 УПК РФ, предусматривающих проверку и правила оценки доказательств.

В соответствии со ст. 88 УПК РФ каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела.

В силу ст. 17 УПК РФ судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. Никакие доказательства не имеют заранее установленной силы.

Как видно из приговора, в нарушение указанных требований уголовно-процессуального закона, суд первой инстанции, не проверив представленные сторонами доказательств по настоящему уголовному делу путем сопоставления их с другими доказательствами и, не оценив их с точки зрения достоверности и достаточности, положил в основу оправдательного приговора противоречивые показания подсудимого У., обосновывая вывод о непричастности последнего к убийству Б. отсутствием прямых свидетельских показаний, содержащих в себе сведения о причинении им ножевых ранений Б.

В соответствии с п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О судебном приговоре" в оправдательном приговоре приводятся оправдания подсудимого и анализируются доказательства, обосновывающие вывод суда о невиновности подсудимого, приводятся мотивы, по которым суд отверг доказательства, положенные в основу обвинения.

Эти требования судом не соблюдены, а показания обвиняемого У. противоречивы и не подтверждены совокупностью других доказательств.

В своих показаниях на следствии и в суде У. вину свою не признал, неоднократно безмотивно менял их и показал, что подошел к дерущимся Б. и Т., в руках последнего он видел блеснувший нож, подойдя к ним, получил удар, от которого сразу упал и потерял сознание. Что происходило дальше - не помнит.

Эта версия была принята судом как достоверная без ее проверки, тогда как противоречит всем иным доказательствам по делу, представленным стороной обвинения, в частности, показаниям третьего участника событий - свидетеля Т., который показал как в суде, так и в стадии досудебного производства о том, что Б. нанес ему сильный удар рукой в левую часть лица, отчего он упал на землю, ударился затылком и потерял сознание.

Проверяя две версии, выдвинутые участниками драки, на предмет достоверности суду следовало сопоставить сведения, сообщенные каждым из них, с другими доказательствами, поскольку показания Т. о том, что он получил удар от Б. и потерял сознание объективно подтверждены заключением эксперта, тогда как никаких доказательств бессознательного состояния У. в материалах дела не имеется и стороной защиты в суд не представлено. Так, по заключению эксперта N 286 от 11.05.06 года (т. 1, л.д. 216), N 28 от 29.06.06 года (т. 2 л.д. 181 - 183) у Т. имелась черепно-мозговая травма с линейным переломом левой височной кости с сотрясением головного мозга. Это телесное повреждение повлекло за собой тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. Черепно-мозговая травма сопровождается кратковременной утратой сознания. По заключению судебно-медицинской экспертизы N 18 от 12.05.06 года (т. 1 л.д. 219) у У. объективных признаков черепно-мозговой травмы, которая могла бы повлечь за собой потерю сознания на неопределенное время, не обнаружено.

Показания Т. о том, что сразу после получения этого удара потерял сознание и находился в бессознательном состоянии подтверждается помимо указанного экспертного заключения показаниями свидетелей Д. и Ч., указавших, что когда они приехали на место происшествия, Б. и Т. находились в бессознательном состоянии, а У. бегал между ними и просил вызвать скорую помощь.

Показания У. о наличии в руках у Т. ножа никакими доказательствами не подтверждено. Этот нож принадлежал У., что не оспаривалось им самим, и засвидетельствовано лицами, распивавшими с ним на протяжении дня спиртные напитки до совершения преступления. В день совершения преступления нож был при У., а в момент задержания при нем были пустые ножны. При осмотре места происшествия нож был обнаружен на небольшом расстоянии от трупа, описан У. и опознан им. При первоначальных допросах У. прямо говорил о том, что никакого предмета (в том числе и похожего на нож) у Т. не видел, впоследствии заявил, что видел, как в руках Т. блеснул нож. Каким образом и когда его нож мог оказаться у Т., пояснить не мог. Кроме того, версия У. о возможной причастности к убийству Б. свидетеля Т., опровергается показаниями свидетелей Д. и Ч., приехавших на место происшествия сразу после случившегося и показавших, что Т. и Б. в бессознательном состоянии находились друг от друга на значительном, диаметрально противоположном расстоянии.

Все эти обстоятельства оставлены судом без внимания и оценки.

Кроме того, суд, соглашаясь с версией У. об обстоятельствах случившегося, не оценил их в совокупности с ранее данными им же в судебном заседании и на следствии показаниями (т. 3 л.д. 422) о том, что он, У., достал свой нож в тот момент, когда подумал, что Б. убил Т., Б. навалился на него, и он был вынужден обороняться, нанес ножевые ранения последнему.

Вопреки выводам суда, показания свидетеля Д. (т. 1 л.д. 107 - 108, 124 - 125) не свидетельствуют о непричастности У. к убийству Б. и не противоречат показаниям свидетеля Т. и другим доказательствам. Свидетель Д. показала, что в процессе драки между Б. и Т., последний упал на землю, а Б. стал уходить. Т. поднялся, догнал его и руками стал наносить удары Б. по затылку. Между ними снова завязалась драка. В этот момент из машины вышел мужчина невысокого роста (позже установлено, что это был У.) и подошел к дерущимся мужчинам, попытался их разнять. Действий указанного мужчины она не разглядела, но в течение одной минуты он упал. После падения У., Б. и Т. тоже упали, затем У. поднялся и стал поочередно подходить к Б. и Т. Кроме этих трех лиц в драке никто не участвовал. Такие же показания Д. дала в предыдущем судебном заседании, а при новом рассмотрении дела она допрошена не была вообще.

Эти показания свидетельствуют о том, что Т. и Б. дрались руками и ногами (тогда как смерть Б. наступила от ножевых ранений) и после нанесения взаимных ударов вставали и продолжали драться. После же того, как в драку вмешался У., Б. упал на землю и больше не двигался. Конкретных действий У. свидетель не видела.

Доказательства (заключения молекулярно-генетических экспертиз), подтверждающие наличие крови потерпевшего Б. на одежде У., и ее отсутствие на одежде свидетеля Т. не получили какой бы то ни было оценки в приговоре суда.

Нельзя согласиться и с выводом суда о непричастности У. к совершению убийства Б. ввиду утери вещественного доказательства - ножа, предполагаемого орудия убийства, что повлекло (как указал суд в приговоре) невозможность проведения назначенной судом комплексной медико-криминалистической экспертизы. В этой связи суд отдал предпочтение одному экспертному заключению перед другим, имеющимся в материалах дела, не приводя тому законных оснований.

После проведения по делу судебно-медицинской экспертизы трупа Б., установившей механизм причинения телесных повреждений, по делу в ходе предварительного следствия была назначена медико-криминалистическая экспертиза вещественных доказательств. На разрешение эксперта был поставлен вопрос: "Могли ли обнаруженные на трупе Б. колото-резаные ранения быть причинены складным ножом, обнаруженным и изъятым при осмотре места происшествия?". На исследование эксперту представлены препараты кожи с участков имеющихся ранений и складной нож, изъятый с места происшествия.

Согласно заключению эксперта N 126 от 18.07.06 года (т. 3 л.д. 15 - 22) рана шеи, рана подвздошной области и рана паховой области слева являются колото-резаными, могли быть причинены в результате однократного действия плоского колюще-режущего предмета типа ножа. Нож мог иметь четко выраженный П-образный обух шириной не менее 1 мм, лезвие с двусторонней заточкой высокой степени остроты. Ширина клинка на уровне погружавшейся части около 18,0 - 20,0 мм. Образование истинных повреждений на мягких тканях шеи подвздошной области и паховой области слева трупа Б. клинком ножа, представленного на исследование, или клинком ножа с аналогичными конструкционными особенностями не исключается.

Согласно заключению эксперта N 29 от 29.06.06 года (т. 2 л.д. 177 - 178) данные медико-криминалистического исследования препаратов кожи шеи, подвздошной области, паховой области трупа Б., данные исследования вещественного доказательства (представленного ножа) свидетельствуют о том, что описанные ранения не могли быть причинены клинком представленного колюще-режущего орудия, т.к. параметры клинка орудия не соответствуют параметрам предполагаемого колюще-режущего орудия, которым причинены данные ранения на трупе.

Таким образом, суду были представлены два заключения - одно из них (эксперта-криминалиста) свидетельствует о том, что обнаруженные у Б. ранения причинены ножом, изъятым с места преступления, другое (судебно-медицинского эксперта) - о том, что их причинение этим орудием исключается.

В целях устранения этих противоречий суд назначил комиссионную экспертизу (т. 5 л.д. 109 - 110), однако, дело вернулось без экспертного исследования, поскольку среди вещественных доказательств, направленных эксперту, ножа не оказалось. Не обсудив вопрос о назначении экспертизы по материалам дела, в которых имеются подробные описания и фотографии утерянного ножа, суд при вынесении приговора безмотивно отдал предпочтение заключению судебно-медицинского эксперта N 29 от 29.06.06 года, тогда как в соответствии со ст. 204 УПК РФ в заключении эксперта должно быть указано содержание и результаты исследований с указанием примененных методик. Материалы, иллюстрирующие заключение эксперта (фотографии и т.п.), прилагаются к заключению и являются его составной частью.

В заключении судебно-медицинского эксперта N 29 от 29.06.06 года (т. 2 л.д. 177 - 178) исследовательская часть отсутствует, нет сведений о примененных экспертом-медиком методик, если таковые имели место. В заключении имеется описание вещественного доказательства - ножа. Сопоставление его параметров с другими вещественными доказательствами - препаратами кожи, как видно из заключения эксперта, не проводилось, и это вещественное доказательство не исследовалось вообще. Каким методом эксперт определил невозможность причинения ранений именно этим ножом, в заключении не указано. Более того, эксперту на исследование поступил только нож, препараты кожи с ран хранились в другом экспертом учреждении, хотя в выводах он ссылается на данные исследования препаратов кожи.

В этой связи суду следовало учесть, что, как видно из постановления о назначении дополнительной судебной экспертизы от 29.06.2006 года в распоряжение эксперта, следователь не представил препараты кожи Б. для соответствующего исследования (т. 2 л.д. 161).

В то же время в заключении эксперта-криминалиста N 126 от 18.07.06 года приведены подробные описания вещественных доказательств, фотографии ножа и полные описания проведенных экспертом исследований и примененных методик, приложены фотографии препаратов кожи. На основе описанных исследований эксперт-криминалист пришел к выводу о возможности образований повреждений на трупе Б. клинком ножа, представленным на исследование.

Кроме того, это медико-криминалистическое заключение согласуется с заключением криминалистической экспертизы N 883 от 24.08.06 года (т. 3. л.д. 53 - 59) о том, что повреждения на одежде Б. причинены клинком ножа, изъятого с места происшествия, заключением биологической экспертизы N 155/20 от 20.04.06 года о том, что на ноже, изъятом с места происшествия, обнаружена кровь, которая могла произойти от Б., заключением криминалистической экспертизы N 18 от 24.04.06 года (т. 1 л.д. 233 - 236) о том, что раны могли быть причинены ножом, имеющим П-образный обух, шириной около 1,0 мм, с лезвием с двусторонней заточкой высокой степени остроты, ширина клинка на уровне погружавшейся части составляла около 18,00 мм, оно было судом отвергнуто. Отвергая заключение эксперта-криминалиста N 126, суд поставил под сомнение заключения всех остальных экспертиз, т.к. из сделанного судом вывода следует, что, несмотря на то, что на ноже, изъятом с места происшествия обнаружена кровь Б. и повреждения на его одежде причинены этим же ножом, повреждении на теле Б. причинены другим ножом.

В целях устранения указанных противоречий, суд, допросив проводивших исследования экспертов Б.А. и Ф. в судебном заседании, пришел к выводу об ошибочности выводов эксперта Ф., ссылаясь на то, что последний пояснил, что его выводы были ошибочны, тогда как последний, как видно из протокола судебного заседания, подтвердил теоретические рассуждения судебно-медицинского эксперта Б.А.

Суд не принял во внимание, что последним препараты кожи потерпевшего не исследовались вместе с представленным на экспертизу ножом.

Кроме того, не соответствует материалам дела и вывод суда о том, что явка с повинной была написана У. (которой, как указал суд, в процессуальном понимании не было) в состоянии алкогольного опьянения, основанный на ходатайстве адвоката об отложении допроса У. на другое время ввиду нахождения подозреваемого в состоянии алкогольного опьянения, постановлении следователя об удовлетворении данного ходатайства, а также протоколе медицинского освидетельствования У., из которого следует, что он находился в состоянии алкогольного опьянения средней степени.

Действительно, из протокола медицинского освидетельствования видно, что оно было проведено 5 апреля 2006 года в 23 часа 25 минут и из заключения следует, что У. на тот момент находился в состоянии алкогольного опьянения средней степени (т. 1 л.д. 5), а с явкой с повинной, написанной собственноручно, У. обратился на следующий день, т.е. 6 апреля 2006 года в 10 час. 50 мин., указав при этом, что именно он нанес неизвестному ему гражданину ножевые ранения, то есть спустя более десяти часов после освидетельствования. Кроме того, оценивая явку с повинной У. суд первой инстанции в приговоре ошибочно указал, что в ней речь идет о причинении последним неизвестному мужчине ножевого ранения. В этой связи суду следовало учесть и оценить и то обстоятельство, что при появлении сотрудников милиции на месте происшествия сразу после случившегося, У. последним сообщил о своей причастности к убийству, указывая на погибшего Б., сообщил о ноже, причем еще до его обнаружения, описал его отличительные признаки, о чем допрошенные в судебном заседании сотрудники милиции дали соответствующие показания.

Помимо изложенного, при рассмотрении дела судом первой инстанции допущено существенное (фундаментальное) нарушение требований уголовного процессуального закона: потерпевший был лишен права на участие в исследовании доказательств, в судебных прениях и ограничен в других своих правах на доступ к правосудию, выразившееся в следующем.

Потерпевшим по настоящему делу был признан Б.А.А. (т. 1 л.д. 91).

12.02.08 г. он обратился с заявлением о рассмотрении дела в его отсутствие и об отказе от участия в судебных прениях (т. 5 л.д. 52).

В судебном заседании от 22.02.08 года (т. 5 л.д. 165) это его заявление не было обсуждено, ходатайство потерпевшего удовлетворено не было, последующие судебные заседания проводились в отсутствие потерпевшего.

В нарушение ст. 272 УПК РФ председательствующий не вынес постановление об отклонении либо удовлетворении заявленного ходатайства и продолжении судебного разбирательства без участия потерпевшего.

После обращения Б.А.А. с заявлением о рассмотрении дела в его отсутствие и оглашении его показаний судом было принято решение о допросе потерпевшего, и в судебном заседании от 17.04.08 года потерпевший присутствовал и был допрошен (т. 5 л.д. 195). С этого момента Б.А.А. вступил в процесс и уже не заявлял о своем нежелании участвовать в судебных прениях.

После того, как потерпевший Б.А.А. явился в судебное заседание, председательствующий не предоставил ему возможности ознакомиться с показаниями допрошенных в его отсутствие свидетелей и вопрос о его дальнейшем участии в судебном разбирательстве с учетом мнения сторон не обсуждался.

15.05.09 года потерпевший обратился с просьбой об отложении дела слушанием, т.к. он желает участвовать в судебном заседании лично и с представителем (т. 5 л.д. 157). Суд указанное ходатайство отклонил, поскольку потерпевшим нарушен порядок подачи заявления - оно подано не лично Б.А.А., а подлинность его подписи не удостоверена нотариально, ранее Б.А.А. просил о рассмотрении дела в его отсутствие. Вместе с тем, из материалов дела видно, что предыдущее заявление Б.А.А. об отказе от участия в судебном разбирательстве и в судебных прениях также нотариально не заверено и подано не в судебном заседании, однако судом было принято. Кроме того, судом принимались поданные не самими авторами лично заявления многочисленных свидетелей о невозможности их явки в судебное заседание, подлинность подписи которых на заявлениях нотариально удостоверена не была. На основе этих заявлений судом принимались решения об оглашении показаний неявившихся свидетелей.

Участники судебного разбирательства вправе участвовать в судебном заседании, во всех его стадиях. Оснований сомневаться в том, что указанное заявление подано Б.А.А. и о том, что просьба об участии в судебном разбирательстве исходила от Б.А.А. у суда не имелось, тем не менее, суд ограничил доступ потерпевшего Б.А.А. к правосудию, допустив тем самым фундаментальное нарушение требований уголовно-процессуального закона.

При таких условиях выводы суда, изложенные в приговоре, следует признать не соответствующими фактическим обстоятельствам, установленным по делу судом, нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные судом при оценке доказательств и формулировке выводов по делу - существенными (фундаментальными).

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики при рассмотрении дела в кассационном порядке 11 ноября 2008 года изложенные выше обстоятельства оставила без внимания.

Более того, в нарушение требований ст. 373 УПК РФ суд кассационной инстанции привел дополнительные доводы в обоснование оправдательного приговора. Так, в определении указано об отсутствии у У. мотива на совершение убийства, поскольку они с Т. были малознакомы. Однако, с этим согласиться нельзя, поскольку данное обстоятельство не исключает возможность приведенного следствием мотива. Сам У. не отрицает, что вступил в драку. В определении приведены также недопустимые формулировки о том, что Т. скрылся с места преступления до появления сотрудников милиции, неоднократно менял свои показания на следствии и в суде.

Кроме того, суд кассационной инстанции самостоятельно пришел к выводу о непричастности У. к убийству Б., указав, что правильно оценены судом как не противоречащие показаниям обвиняемого У. и заключения судебно-медицинских экспертиз, согласно которым на смывах с рук У., была обнаружена кровь потерпевшего Б., поскольку из показаний самого обвиняемого, а также из показаний свидетеля Д. следовало, что У., поднявшись, подходил поочередно к лежащим возле машины свидетелю и потерпевшему, пытался привести их в чувство, приподнимал, трогал руками (т. 5 л.д. 305).

Между тем, согласно материалов дела, протоколов судебного заседания и приговора, никто из свидетелей и сам У. не говорили о том, что последний приподнимал Б., судом первой инстанции данное обстоятельство не установлено. Очевидно, что это утверждение суда кассационной инстанции не соответствует действительности.

При таких обстоятельствах судебная коллегия приходит к однозначному выводу о необходимости устранения допущенных по делу нарушений закона.

В силу изложенного и руководствуясь ст. 379, ст. ст. 408, 409 УПК РФ, судебная коллегия

 

определила:

 

надзорное представление прокурора Карачаево-Черкесской Республики Понасенко О.Ю. удовлетворить, приговор Черкесского городского суда от 17 сентября 2008 года и кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Карачаево-Черкесской Республики от 11 ноября 2008 года в отношении У., оправданного по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ за непричастностью к совершению преступления, отменить. Уголовное дело направить на новое рассмотрение в Черкесский городской суд Карачаево-Черкесской Республики в другом составе судей.

 

Председательствующий

ЛУТОВ В.Н.

 

Судьи

ПОХИЛ А.И.

ПОДМИНОГИН В.Н.