ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 13 февраля 2007 года

 

Дело N 14-о07-2

 

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

 

    председательствующего                         Бондаренко О.М.,

    судей                                       Тонконоженко А.И.,

                                                       Коваля В.С.

 

рассмотрела в судебном заседании кассационным жалобам осужденного Ш., адвоката Папонова А.Г. на приговор Воронежского областного суда от 7 августа 2000 года, которым

Ш., <...>, несудимый,

осужден по ст. 105 ч. 2 п. п. "а", "д" УК РФ на 17 лет 8 месяцев лишения свободы, по ст. 115 УК РФ к 1 году исправительных работ с удержанием из заработка 20% в доход государства, а на основании ст. 69 УК РФ путем полного сложения наказаний в перерасчете исправительных работ в лишение свободы на 18 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Заслушав доклад судьи Тонконоженко А.И., мнение прокурора, Шиховой Н.В., полагавшей освободить Ш. от наказания по ст. 115 УК РФ за истечением сроков давности, а в остальном приговор оставить без изменения, Судебная коллегия

 

установила:

 

Ш. признан виновным в умышленном причинении смерти двум лицам - братьям Ш-вым с особой жестокостью, умышленном причинении легкого вреда здоровью Ж. и Б.

Преступления совершены в декабре 1999 года в г. Калаче и в г. Воронеже при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В кассационной жалобе осужденный Ш. без приведения мотивов выражает свое несогласие с приговором ввиду неправильной квалификации его действий.

В кассационной жалобе адвокат Папонов А.Г. просит переквалифицировать действия Ш. со ст. 105 ч. 2 п. п. "а", "д" УК РФ на ст. 107 ч. 2 УК РФ, ссылаясь на то, что у осужденного не было умысла на убийство потерпевших. Ш. стал очевидцем измены его жены со Ш.А., брат которого - Ш.Н. неожиданно попытался ударить осужденного обухом топора по голове. Чувствуя себя физически и морально оскорбленным, находясь в состоянии сильного душевного волнения, Ш. схватил со стола нож, принадлежащий Ш.А. и нанес им удары потерпевшим. Когда братья Ш-вы попытались придавить осужденного автомашиной к воротам, осужденный, защищаясь, прыгнул на капот, разбил стекло и стал наносить потерпевшим удары ножом, защищаясь от неминуемой гибели. С собой осужденный нож не брал, изготовленный им нож был обнаружен дома, был составлен акт, однако суд не стал исследовать обстоятельства, связанные с обнаружением ножа, идентичного тому, которым было совершено убийство. Судом необоснованно были оглашены показания Ш.О., М., Ж., Б., которых следовало допросить в суде. Несмотря на то, что Ш. психически неуравновешенный, ранее лечился у психиатра, суд отклонил ходатайство о назначении стационарной судебно-психиатрической экспертизы.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационных жалоб, Судебная коллегия находит приговор законным и обоснованным.

Вина Ш. в совершенных преступлениях кроме личного частичного признания подтверждена показаниями потерпевших, свидетелей, протоколами осмотра мест происшествия, заключениями экспертиз, другими исследованными в суде и приведенными в приговоре доказательствами, которым суд дал правильную оценку.

Доводы осужденного о том, что убийство братьев Ш-вых в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, судом были тщательно проверены и обоснованно отвергнуты. В приговоре приведены убедительные мотивы, по которым суд пришел к такому выводу.

По делу с достоверностью установлено, что к месту преступления осужденный Ш. поехал, чтобы расправиться со Ш.А., с которым уехала жена осужденного с детьми.

У суда не было оснований сомневаться в достоверности показаний потерпевшей Ш.Н., подтвердившей, что осужденный, выяснив, где находится ее муж - Ш.А., решил немедленно поехать туда и при этом заявил, что тот "будет не жилец".

О том, что осужденный Ш. сразу же напал с ножом на потерпевших, и еще в коридоре нанес им ножевые ранения, следует из показаний свидетелей Ш.О., Ш.Е.

Эти показания согласуются и с протоколом осмотра места происшествия. Из указанного протокола, схемы и фототаблиц к нему следует, что следы пятен бурого цвета имелись на двери, открывающейся в прихожую, а в самой прихожей осколки разбитой трехлитровой банки с компотом.

Тщательно исследованы и обстоятельства, связанные с орудием убийства.

Никто из находившихся на даче лиц не подтвердил, что нож, которым были нанесены ножевые ранения потерпевшим, находился на даче или им пользовались на даче при резке продуктов.

О том, что нож, которым было совершено убийство, был изготовлен самим осужденным, не отрицал и сам осужденный Ш.

Что касается места нахождения этого ножа, то и по этим обстоятельствам свидетели Ш.О., Ш.Е. подтвердили, что такой нож был один и он постоянно лежал в ящике буфета на кухне по месту жительства осужденного.

О том, что осужденный не находился в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, свидетельствуют и действия осужденного, последовавшие после нанесения им первых ножевых ранений потерпевшим.

Как показал сам осужденный, после нанесения потерпевшим по одному удару ножом, он привел жену и детей к автомашине М., потребовал, чтобы они погрузили свои вещи, а водителю выехать за пределы садоводческого товарищества и подождать его там. После этого он вернулся к даче Ш.Н., имевшимся у него ножом проколол все 4 колеса автомашины ВАЗ-21093, принадлежавшей Ш.А., вошел в помещение дачи, чтобы выяснить, как долго Ш.А. находился в интимной связи с его женой. По показаниям осужденного, когда братья Ш-вы закрылись в одной из комнат дачи, он сломал дверь и, угрожая им ножом, потребовал, чтобы они оделись и сели в автомашину, намереваясь сжечь их.

Указанные обстоятельства никак не согласуются с показаниями осужденного о том, что умысел на убийство у него возник в процессе обороны от действий самих потерпевших.

Этим показаниям осужденного опровергаются и доводы адвоката, о том, что осужденный защищался от неминуемой гибели, когда он разбил лобовое стекло и стал наносить ножевые ранения потерпевшим.

Несостоятельными являются и утверждения осужденного о том, что Ш.Н. пытался ударить его обухом топора по голове, когда он вошел в помещение дачи и только после этого он схватил лежавший на столе нож и нанес им удары.

Как установлено по делу, место происшествия было осмотрено сразу же после совершения преступления, при этом никакого топора там не находилось. При этом использованный в качестве орудия убийства нож осужденный выбросил при выходе с садоводческого товарищества в лесной массив. По его показаниям нож и был обнаружен, а по заключениям судебно-медицинских, физико-технических экспертиз именно этим ножом могли быть причинены ножевые ранения потерпевшим.

С достаточной полнотой судом исследовано и психическое состояние осужденного Ш., как в период совершения им преступления, так и в период судебного разбирательства.

Отказывая в удовлетворении ходатайства о проведении стационарной судебно-психиатрической экспертизы Ш., суд обоснованно признал, что мотивы, по которым, по мнению адвоката, необходимо было провести стационарную судебно-психиатрическую экспертизу, были предметом исследования психолого-психиатрической экспертизы.

Как следует из указанной экспертизы, проведенной в составе экспертов-психиатров и эксперта-психолога, Ш. ранее состоял на учете у нарколога, а с 1995 года с учета был снят. При проведении экспертизы Ш. был в ясном сознании, а в периоды семейных неурядиц принимал успокаивающие средства. Исследовав, как самого Ш., так и материалы дела, экспертная комиссия пришла к выводу, что Ш. каким-либо психическим расстройством не страдает и не страдал в период, относящийся к инкриминируемому ему деянию, в момент совершения которого он действовал целенаправленно, сохранил восприятие от содеянного, в его поведении и высказываниях отсутствовали признаки бреда, обманов восприятия, которые лишали бы его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

Психологический анализ материалов дела, данные направленной беседы и результаты психологического исследования свидетельствуют о том, что эмоциональная реакция подэкспертного в момент совершения инкриминируемых ему деяний развивалась по механизму кумуляции эмоционального напряжения с последующим его отреагированием и не носила характера физиологического аффекта. Выявленные особенности эмоционального возбуждения у Ш. не могли оказать существенного влияния на поведение подэкспертного в исследуемой ситуации.

Указанные выводы экспертной комиссии полностью согласуются с материалами дела и у суда не было оснований сомневаться в их достоверности.

При таких обстоятельствах действия Ш. правильно квалифицированы по ст. 105 ч. 2 п. п. "а", "д" УК РФ, как умышленное причинение смерти двум лицам с особой жестокостью, выразившейся в убийстве родных братьев на глазах друг друга, нанесении им большого количества ножевых ранений, вызвавших особые страдания.

Доводы адвоката о том, что суд необоснованно огласил показания Ш.О., М., Ж., Б., являются несостоятельными.

Как видно из материалов дела, свидетель Ш.О. - 9-летняя дочь осужденного, в присутствии педагога была подробно допрошена на предварительном следствии.

Мать Ш.О., ее законный представитель Ш.Е., обратилась в суд с письменным заявлением не допрашивать малолетнюю дочь и в суде. Свою просьбу она мотивировала тем, что Оксана была непосредственным очевидцем трагедии, у нее длительный период была расстроена психика, она не могла нормально общаться со сверстниками, спать, заниматься в школе. Чтобы допрос ребенка в суде не заставил ее вновь пережить увиденное и вызвать психическое расстройство, мать Оксаны просила суд ограничиться оглашением показаний малолетнего свидетеля, данных ею на предварительном следствии.

Прежде чем принять решение об оглашении показаний Ш.О., как и других не явившихся в суд свидетелей и потерпевших, председательствующий выяснил мнения сторон. Осужденный Ш., и его адвокат не возражали против оглашения показаний Ш.О., при этом адвокат посчитал необходимым обеспечить явку Ш.О., а также М. в суд.

Таким образом, адвокат по этому вопросу занял неопределенную позицию: и огласить показания малолетнего свидетеля Ш.О., а также свидетеля М., и обеспечить их явку в суд.

Что касается потерпевших Ж., Б., никто из участников процесса не возражал огласить их показания.

Как следует из протокола судебного заседания, названные свидетели и потерпевшие не явились в суд по уважительным причинам.

При таких обстоятельствах, с учетом мнения сторон судья принял правильное решение об оглашении показаний свидетеля Ш.О. Такое решение не нарушало требования ст. 286 ч. 1 УПК РСФСР, действовавшего на период рассмотрения настоящего уголовного дела в суде.

В соответствии с п. 2 названной статьи оглашение показаний свидетеля допускалось при его отсутствии по причинам, исключающим возможность его явки в суд.

Психическое состояние ребенка, о котором указала в своем заявлении ее мать, являлось достаточным основанием не вызывать в судебное заседание малолетнего свидетеля.

Кроме того, по окончании судебного следствия председательствующий спрашивал мнение участников процесса о возможности окончания судебного следствия в отсутствие неявившихся, как свидетелей Ш.О., С., М., так и потерпевших Ж., Б.

Все участники процесса не имели возражений против окончания судебного следствия в отсутствие указанных лиц. По этим основаниям суд и принял решение об окончании судебного следствия в отсутствие неявившихся свидетелей и потерпевших.

Таким образом, судебное следствие по настоящему делу было закончено в строгом соответствии с требованиями ст. 294 УПК РСФСР.

Приведенные положения уголовно-процессуального закона согласуются и с требованиями ныне действующего УПК РФ.

На основании ст. 4 УПК РФ, при производстве по уголовному делу применяется уголовно-процессуальный закон, действующий во время производства соответствующего процессуального действия или принятия процессуального решения.

Кроме того, суд не ограничился оглашением показаний перечисленных свидетелей и потерпевших, а тщательно исследовал обстоятельства, о которых показывали эти лица на предварительном следствии.

Нашла свое подтверждение и вина Ш. в причинении Ж. и Б. телесных повреждений, повлекших кратковременное расстройство здоровья.

Исследованные в суде показания потерпевших Ж. и Б. о том, что именно Ш. избил их и в результате избиения они были доставлены в больницу, подтверждены не только заключениями судебно-медицинских экспертиз, но и показаниями свидетеля Ш.Р., допрошенного в суде и видевшего, как происходила драка между осужденным и потерпевшими, после которой Ж. и Б. на скорой помощи были доставлены в больницу.

При таких обстоятельствах вина Ш. подтверждена и в совершении преступления, квалифицированного ст. 115 УК РФ.

Вместе с тем, осужденный Ш. по ст. 115 УК РФ подлежит освобождению от наказания на основании ст. 24 ч. 1 п. 3 УПК РФ.

В соответствии со ст. 78 ч. 1 п. "а" УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления истекли сроки давности.

С учетом того, преступление, квалифицированное ст. 115 УК РФ отнесено к преступлению небольшой тяжести, предусмотренный двухлетний срок давности истек на момент рассмотрения дела в кассационной инстанции.

По этим основаниям назначенное Ш. наказание по совокупности преступлений подлежит смягчению.

Мера наказания Ш. по ст. 105 ч. 2 п. п. "а", "д" УК РФ назначена с учетом характера и степени общественной опасности содеянного. Учтены судом и положительные данные о личности осужденного. Назначенное наказание является справедливым и оснований для его снижения не имеется.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, Судебная коллегия

 

определила:

 

приговор Воронежского областного суда от 7 августа 2000 года в отношении Ш. изменить, по ст. 115 УК РФ освободить его от наказания на основании ст. 24 ч. 1 п. 3 УПК РФ, исключить указание о назначении наказания по совокупности преступлений.

Приговор в части осуждения Ш. по ст. 105 ч. 2 п. п. "а", "д" УК РФ, по которой ему назначено 17 лет 8 месяцев лишения свободы и в остальном оставить без изменения, кассационные жалобы адвоката Папонова А.Г., осужденного Ш. - без удовлетворения.