ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 9 октября 2003 года

 

Дело N 55-о03-6

 

(извлечение)

 

Верховным судом Республики Хакасия 28 ноября 2002 г. П. осужден по ч. 4 ст. 33, п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ и ч. 4 ст. 33, п. "б" ч. 3 ст. 162 УК РФ.

Он признан виновным в соучастии (в форме подстрекательства) в разбое с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, в целях хищения чужого имущества в крупном размере и в соучастии (в форме подстрекательства) в убийстве потерпевшего с целью скрыть другое преступление.

Как указано в приговоре, преступления П. совершил в июне - августе 1999 г. в г. Абакане.

В судебном заседании П. виновным себя не признал.

В кассационной жалобе он отрицал, что подстрекал Г. к совершению разбоя и убийства, утверждал, что приговор в отношении его основан на противоречивых показаниях Г. и свидетеля Т., оговоривших его, и ссылался на приговор окружного военного суда в отношении Г., вынесенный с учетом этих же обстоятельств.

Адвокат осужденного П. также считала приговор необоснованным.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 9 октября 2003 г. приговор изменила, указав следующее.

Вывод о виновности П. суд основал на показаниях Г.

Между тем Г. на протяжении предварительного следствия и в судебных заседаниях давал разные показания в отношении П. Так, допрошенный в качестве свидетеля, он показал, что П. предложил ему только угнать автомашину. Согласно показаниям Г. в качестве подозреваемого, он сам решил угнать автомашину и угнал ее, убив водителя. П. он сообщил, что угнал автомашину, и предложил купить ее. Тот согласился купить за 30 тыс. рублей. Он поставил ее в гараж П.

На очной ставке Г. также не уличал П. в какой-либо причастности к совершению преступлений. Как показал Г. на допросе 3 сентября 1999 г., он предложил П. купить автомашину на запасные части, после чего договорился со своим знакомым угнать автомашину, и они это сделали, убив водителя. При последующем же допросе он стал утверждать, что инициатива угнать автомобиль исходила от П., но не говорил о том, что тот требовал убить водителя автомашины. Допрошенный 5 ноября 1999 г. без участия адвоката, Г. показал, что П. предлагал ему не только совершить угон автомашины, но и убить водителя автомашины.

Во время очной ставки с П. 8 февраля 2002 г. Г. изменил свои показания в отношении П., заявив, что оговаривал его.

По-разному Г. объяснял и причину изменения своих показаний. В одном случае он утверждал, что хотел, чтобы П. отпустили под подписку о невыезде, в другом - заявлял, что давал показания, выгодные следователю. Затем он стал утверждать, что его избили оперативные работники. Согласно показаниям Г., П. говорил на очной ставке то, что ему было выгодно, и его (Г.) заставили давать показания, аналогичные показаниям П.

При таких обстоятельствах у суда не было оснований делать вывод о том, что показания Г. свидетельствуют о степени участия П. в совершении преступлений и что незначительные противоречия в его (Г.) показаниях не дают повода сомневаться в их правдивости.

В обоснование вины П. суд сослался также на показания свидетеля Т. и протокол следственного эксперимента с ее участием в целях проверки ее показаний на месте. По словам Т., находясь на кухне во время вечеринки по поводу праздника, она слышала, как П. уговаривал Г. совершить угон автомашины с убийством водителя, на что тот не согласился.

Отвергая доводы стороны защиты об оговоре П. свидетелем Т. из личной неприязни, суд констатировал, что неприязни друг к другу они не испытывали, отношения между ними были дружескими.

Давая оценку характеру взаимоотношений между Т. и П., суд оставил без учета ее явную заинтересованность в благоприятном исходе дела для Г. Как показала Т., она испытывала к Г. материнские чувства и чувство признательности за то, что он защищал ее сына от обидчиков, а П. она хочет "отомстить за все".

Кроме того, исследованная судом переписка Т. с Г., а также показания потерпевшей М. свидетельствуют о том, что Т. была осведомлена относительно показаний Г., и когда тот изменил их в пользу П., она стала влиять на Г. для того, чтобы он дал прежние показания.

Как видно из материалов дела, заявление Т. в прокуратуру о причастности П. к совершению указанного преступления поступило 15 мая 2002 г., а 17 мая 2002 г. Г. вернулся к своим прежним показаниям относительно причастности П. к содеянному.

Следовательно, суд сделал неправильный вывод о нормальном характере взаимоотношений между Т. и П. и ее объективности в отношении Г.

Суд как на доказательство сослался также и на протокол следственного эксперимента с ее участием.

В соответствии со ст. 181 УПК РФ следственный эксперимент производится в целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для уголовного дела, путем воспроизведения действий, а также обстановки или иных обстоятельств определенного события. Таким образом необходимо было проверить возможность Т. слышать разговор П. и Г. при обстоятельствах, указанных ею и Г. (во время вечеринки, когда звучала музыка и было шумно).

Данный следственный эксперимент проводился без воспроизведения обстановки при разговоре и в отсутствие участников события - Г. и П.

Поэтому у суда не было оснований признавать, что упомянутое следственное действие осуществлено с соблюдением всех процессуальных норм.

Считая П. виновным в совершении инкриминированных ему деяний, суд сослался также на приговор Западно-Сибирского окружного военного суда от 27 марта 2000 г., которым Г. и М. признаны виновными в разбойном нападении на потерпевшего Ч. с целью завладения его автомобилем и его убийстве с целью скрыть другое преступление, т.е. разбой.

Согласно ст. 90 УПК РФ, определяющей условия преюдиции, обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, признаются судом без дополнительной проверки, если они не вызывают сомнений у суда.

Как усматривается из приговора по настоящему делу, у суда не возникло никаких сомнений относительно обстоятельств, признанных установленными приговором Западно-Сибирского окружного военного суда.

Между тем установленные военным судом факты, касающиеся нападения на потерпевшего, отличаются от тех, которые признаны имевшими место судом по данному делу.

В частности, согласно приговору военного суда днем 7 августа 1999 г. Г. предложил М. совершить нападение на водителя автомобиля ВАЗ любой модели: 2108, 2109, 21099 - с целью завладения автомашиной и последующей ее продажи.

Г. и М. договорились о том, куда и под каким предлогом попросят водителя их отвезти. Как поступить с водителем, они планировали решить после завладения автомобилем. Таким образом, согласно приговору военного суда у осужденных, в том числе и Г., изначально не было умысла на убийство потерпевшего. О причастности иных лиц (уголовное дело в отношении которых выделено в отдельное производство) к возникновению такого умысла у Г. данный приговор не свидетельствует.

Как видно из приговора по настоящему делу, Г. и М., выполняя условие П., направленное на убийство водителя после завладения автомашиной потерпевшего, набросили последнему удавку на шею и задушили его. Далее Г. подогнал похищенный автомобиль к гаражу П. согласно заранее достигнутой договоренности с ним.

Приговор военного суда такой ссылки на предварительную договоренность с лицом, уголовное дело в отношении которого выделено в отдельное производство, не содержит. Более того, из приговора военного суда, сославшегося в этой части на показания свидетеля П., усматривается, что вечером 8 августа 1999 г. Г. предложил П. купить автомашину (потерпевшего) и познакомил с М. Позднее Г. сказал, что они с М. завладели автомобилем, убив водителя. Он, П., отдал Г. деньги за автомашину.

Следовательно, согласно приговору военного суда умысел на убийство потерпевшего сформировался у Г. при обстоятельствах, исключающих постороннее воздействие на его решение. О нападении на хозяина машины согласно данному приговору П. узнал после содеянного Г. и М.

Приговор военного суда вступил в законную силу и с учетом положений ст. 90 УПК РФ и изложенных доказательств, в том числе показаний М. об отсутствии определенности у Г. относительно возможности сбыта похищенной автомашины (продать П. или отогнать в Красноярск), имеет преюдициальное значение по делу.

Таким образом, вывод суда относительно соучастия П. (в форме подстрекательства) в разбойном нападении, совершенном с применением насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего, и соучастия его (в форме подстрекательства) в умышленном убийстве с целью скрыть другое преступление необоснован.

Как установлено по делу, приобретая автомашину у Г., П. был осведомлен, что она добыта преступным путем. Данное обстоятельство, кроме показаний Г. о том, что он после совершенного нападения предложил П. купить автомашину за 30 тыс. рублей, подтверждено показаниями и самого П. о предложении Г. купить автомашину "с проблемами". П. не отрицал, что при приобретении у Г. автомобиля знал, что она добыта преступным путем.

Приобретение П. именно этого автомобиля объективно подтверждается протоколами осмотра, обыска и выемки из гаража у его родственника деталей от автомобиля потерпевшего.

С учетом изложенного Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор в отношении П. по ч. 4 ст. 33, п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ отменила, производство по делу прекратила на основании п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ за непричастностью его к преступлению, а квалификацию его действий по ч. 4 ст. 33, п. "б" ч. 3 ст. 162 УК РФ изменила на п. "б" ч. 2 ст. 175 УК РФ, поскольку он совершил заранее не обещанное приобретение автомобиля, заведомо добытого преступным путем.