ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 4 декабря 2002 г. N 67-о02-32

 

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в составе

председательствующего - Кудрявцевой Е.П.

судей - Коннова В.С. и Ермолаевой Т.А.

рассмотрела в судебном заседании от 4 декабря 2002 года кассационные жалобы осужденного К.А. и адвоката Магда Г.Д. на приговор Новосибирского областного суда от 6 декабря 2001 года, которым

К.А., <...>, русский, с высшим образованием, ранее не судимый, -

осужден по ст. 103 УК РСФСР к девяти годам лишения свободы; по ч. 3 ст. 30 и п. п. "е", "з", "н" ч. 2 ст. 105 УК РФ - к четырнадцати годам лишения свободы; по п. "в" ч. 3 ст. 111 УК РФ - к девяти годам лишения свободы; по п. п. "а", "ж" ч. 2 ст. 112 УК РФ - к четырем годам лишения свободы; по ч. 1 ст. 222 УК РФ - к двум годам лишения свободы; по совокупности преступлений на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ - к двадцати годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Постановлено взыскать с К.А. в пользу:

- В.И. - в возмещение морального вреда 1500000 рублей; в возмещение расходов по оплате услуг адвоката - 40000 руб.; в возмещение расходов на лечение - 158319 руб. 64 коп.;

- П.И. - в возмещение морального вреда - 300000 руб.; в возмещение расходов по оплате услуг адвоката - 40000 руб.; в возмещение расходов на лечение - 24350 руб. 80 коп.;

- Г.А. - в возмещение морального вреда - 100000 рублей; в возмещение расходов по оплате услуг адвоката - 40000 руб.; в возмещение расходов на лечение - 17844 руб.;

- Д.А. - в возмещение морального вреда - 100000 руб.; в возмещение расходов по оплате услуг адвоката - 40000 руб.; в возмещение расходов на лечение - 3977 руб. 50 коп.

К.А. признан виновным и осужден:

- за умышленное убийство своей жены - К.И., 1952 года рождения, совершенное в сентябре 1996 года на почве личных неприязненных отношений;

- за покушения на убийство В.И., 1971 года рождения, совершенные 13 января и в августе 1999 года неоднократно, из корыстных побуждений и общеопасным способом;

- за умышленное причинение в августе 1999 года П.Ю. тяжкого вреда здоровью, лицом, ранее совершившим умышленное убийство, предусмотренное ст. 105 УК РФ;

- за умышленное причинение в августе 1999 года Г.А. и Д.А. вреда здоровью средней тяжести;

- за незаконное хранение с 1990 - 1991 года до 10 июня 2000 года огнестрельного оружия.

Заслушав доклад судьи Коннова В.С., объяснения адвокатов Магда Г.Д. и Замятиной Л.П., мнение прокурора Шаруевой М.В., полагавшей приговор в отношении К.А. оставить без изменения, судебная коллегия

 

установила:

 

в кассационных жалобах:

осужденный К.А. просит отменить приговор и направить дело на новое расследование, ссылаясь на недоказанность его вины, неправильную оценку доказательств, несоответствие выводов, изложенных в приговоре, имеющимся доказательствам и фактическим обстоятельствам. Считает, что предварительное следствие и судебное рассмотрение проведены неполно, односторонне, необъективно, с нарушениями норм уголовно-процессуального законодательства, его ходатайства отклонялись необоснованно. По его мнению, была нарушена тайна совещания судей, а когда он отказался выходить из камеры, суд не имел права в его отсутствие провозглашать приговор. Указывает, что гладкоствольное охотничье ружье не является огнестрельным оружием и за его хранение без разрешения должна наступать административная, а не уголовная ответственность.

В возражениях потерпевший Б.Л. считает доводы жалобы несостоятельными и просит оставить приговор без изменения.

Адвокат Магда Г.Д. в защиту интересов осужденного К.А. также просит отменить приговор и направить дело на новое предварительное следствие, ссылаясь на те же доводы, что и сам осужденный К.А. в своей жалобе. Кроме того, адвокат Магда считает приговор необоснованным.

В возражениях законный представитель потерпевшего В.И. - В.Л. считает приговор в отношении К.А. справедливым и правильным, просит оставить его без изменения, а жалобы осужденного К.А. и адвоката Магда - без удовлетворения.

Проверив материалы дела и обсудив доводы кассационных жалоб и возражений на них, судебная коллегия находит приговор в отношении К.А. законным, обоснованным и справедливым по следующим основаниям.

Виновность К.А. в содеянном им установлена совокупностью доказательств, собранных по делу, исследованных в судебном заседании и приведенных в приговоре. Этим доказательствам судом дана надлежащая оценка.

Доводы о невиновности К.А. проверялись в судебном заседании, однако они оказались несостоятельными и правильно отвергнуты судом. В основном, доводы жалоб вновь повторяют те же доводы, что уже исследовались в судебном заседании и получили надлежащую оценку суда.

Виновность К.А. в хранении огнестрельного оружия без соответствующего разрешения подтверждается имеющимися в деле доказательствами и не оспаривается в жалобах.

Ссылка К.А. на то, что гладкоствольное охотничье ружье не является огнестрельным оружием, вследствие чего за его хранение наступает административная, а не уголовная ответственность, является несостоятельной.

Согласно Федерального закона РФ "Об оружии", принятого Государственной Думой РФ 23 октября 1996 года, гладкоствольное охотничье ружье является огнестрельным оружием. В соответствии со ст. 3 УК РФ преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом. При таких данных с учетом указанного требования закона ссылка на КоАП РФ несостоятельна. Суд правильно квалифицировал действия К.А. в этой части по ч. 1 ст. 222 УК РФ.

Как следует из показаний потерпевшего Б.Л., свидетелей Б., Д., П., где-то с 1994 года К.И. стала жаловаться, что отношения в семье изменились, как она подозревала, К.А. стал поддерживать интимные отношения с другой женщиной, а к ней стал относиться хуже, неуважительно, был грубым и несдержанным. Она высказывала недоумение в связи с тем, что К.А. не переезжает в их новую квартиру, которую они купили в 1995 году. Она полагала, что муж хочет расторгнуть с ней брак, а она этого не хотела. В сентябре 1996 года она неожиданно заболела и 20 сентября 1996 года умерла. После ее смерти К.А. уехал из России, жил в ОАЭ, открыл там свою фирму, а вернулся оттуда через 2 года и с другой женщиной.

Из показаний свидетелей Б.И. и Б.Н. видно, что с лета 1994 года К.А. стал поддерживать близкие отношения с Б.И., с 1995 года оплачивал обучение в институте ее сестры. Он говорил, что несчастен в браке, а на предложение Б.И. расторгнуть брак, заявлял, что его жена - опасна, она - психически неуравновешенный человек, больна тяжелым заболеванием. В сентябре 1996 года его жена неожиданно умерла и он стал проживать одной семьей с Б.И., перевез ее в свою новую квартиру, а затем уехал с ней в ОАЭ, прожил там с ней 2 года, а в декабре 1998 года зарегистрировал с ней брак.

Сам подсудимый К.А. не отрицал, что он с 1994 года поддерживал интимные отношения с Б.И., но расторгать брак с женой не намеревался. Неожиданно 11 сентября 1996 года его жена плохо себя почувствовала и 20 сентября 1996 года скончалась. После ее смерти он стал сожительствовать с Б.И., уехал с ней на два года в ОАЭ, вернулся оттуда в 1998 году и в декабре 1998 года зарегистрировал с ней брак.

Свидетель Д. пояснял в судебном заседании, что в апреле 1996 года он был помещен в больницу и врачи предполагали у него отравление таллием. Он об этом сообщил К.А. и тот высказал свою осведомленность относительно солей таллия, сообщал, что 1 г этого вещества стоит несколько десятков тысяч долларов США и что соли таллия применяются в производстве на некоторых предприятиях г. Новосибирска.

Как видно из показаний свидетеля П., заведующей неврологическим отделением больницы, 11 сентября 1996 года поступила К.И., у нее был энцефаломиелополирадикулонейротания - синдром, вызываемый несколькими причинами, в том числе - и отравлением таллием. Однако на отравление тяжелыми металлами она не обследовалась и 20 сентября 1996 года скончалась. По просьбе родственников вскрытие ее тела не производилось.

Из показаний свидетелей В.М. и Д.Д. следует, что они в 1996 году узнали от К.А. о смерти его жены и неустановлении врачами причины ее смерти. За месяц до этого К.А. сообщал, что он располагает ядовитым веществом, которое, если дать его человеку в пищу, например, с чаем, вызывает смерть и следы отравления невозможно установить.

Как видно из материалов дела, вскрытие трупа умершей К.И. не производилось.

Свидетель Г., патологоанатом больницы, пояснял, что К.А. сообщал ему, что родственники просили не вскрывать тело умершей.

Потерпевший Б.Л. пояснял в судебном заседании, что инициативу просить администрацию больницы не вскрывать тело умершей К.И. проявил сам К.А.

Подсудимый К.А. не отрицал, что заявление, исполненное от его имени как мужа умершей со ссылкой на последнюю ее волю, о выдаче ему тела без патолого-анатомического вскрытия от 20 сентября 1996 года подписано лично им.

Из заключения комиссионной судебно-медицинской экспертизы эксгумированного трупа К.И. следует, что ее смерть наступила от отравления неустановленным веществом, в состав которого входил таллий, что подтверждается клинической картиной заболевания и обнаружением таллия в органах трупа (печени, желудке, тонком кишечнике). Наиболее вероятный механизм введения таллия в ее организм - через рот, возможно, с пищей.

Свидетель П., заведующая отделением больницы, поясняла, что обнаружение таллия в тканях эксгумированного трупа К.И. соответствует имевшимся у нее клиническим проявлениям.

Совершение сотрудниками милиции противозаконных действий при эксгумации трупа, как об этом указывает в жалобе К.А., из материалов дела не усматривается. Протокол эксгумации трупа соответствует требованиям закона и оснований для вывода о признании его недопустимым доказательством не имеется. Ссылка адвоката Магда на недостатки, по ее мнению, видеозаписи эксгумации не имеет юридического значения, поскольку видеозапись не использовалась судом в приговоре в качестве источника доказательств. Кроме того, отсутствие фиксации при видеозаписи, как указывает адвокат Магда, всех без исключения лиц, присутствовавших при эксгумации; как был упакован гроб и всех мест могилы, из которых изымалась земля - не свидетельствует о нарушении требований закона при видеозаписи и не может служить основанием для признания недопустимым доказательством другого источника доказательств - протокола эксгумации.

Ссылка в жалобе адвоката Магда на то, что в акте комиссионной судебно-медицинской экспертизы эксгумированного трупа не указано, в какой упаковке поступила земля и была ли она опечатана, не свидетельствует о нарушении закона, поскольку УПК РСФСР (ст. 191) таких требований к акту экспертизы не содержит. Ее же ссылка на то, что ей неясно, из какого места могилы исследовалась земля, также не влияет на правильность выводов суда, поскольку, как следует из акта экспертизы, исследовалась средняя проба земли, взятой из разных мест захоронения, и в такой пробе таллий обнаружен не был. Содержание указанного акта экспертизы соответствует требованиям УПК РСФСР. Ссылки на то, что акт экспертизы подписан всеми членами комиссии экспертов, не свидетельствует о нарушении закона, поскольку согласно ст. 80 УПК РСФСР если эксперты придут к общему заключению, оно подписывается всеми экспертами совместно.

Ссылка в жалобе К.А. на непроведение почерковедческой экспертизы по заявлению о непроведении вскрытия трупа умершей К.И. не свидетельствует о неправильности выводов суда, изложенных в приговоре, поскольку, как следует из материалов дела и как заявлял сам К.А., указанное заявление подписано лично им.

Доводы К.А. о том, что сотрудниками милиции родственникам К.И. возвращены не все ювелирные изделия, находившиеся на трупе, не влияет на законность и обоснованность приговора. Данные обстоятельства не входят в предмет доказывания по данному делу.

Ссылка в жалобе К.А. на то, что в приговоре искажены показания Б., Б., П. и Г., является несостоятельной. Уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает обязанности суда дословно воспроизводить в приговоре показания потерпевшего и свидетелей, а смысл их показаний, зафиксированных в протоколе судебного заседания, в приговоре воспроизведен верно. Поданные на протокол судебного заседания замечания рассмотрены в установленном законом порядке.

Причастность других, кроме К.А., лиц к отравлению К.И. солями таллия - из материалов дела не усматривается.

Мотив и способ убийства К.А. К.И. установлены судом верно, в соответствии с имеющимися доказательствами. Неустановление конкретного времени ее отравления, источника приобретения К.А. и конкретного состава вещества, содержащего соли таллия, не влияет на правильность выводов суда о его виновности в убийстве. Обстоятельства происшедшего установлены судом с той полнотой, которая возможна при имеющихся доказательствах.

Как пояснял потерпевший В.И. в ходе предварительного следствия, К.А. был принят в фирму "Модус" на равноценную ему должность на одном участке работы. В конце 1998 г. К.А. попросил у него взаймы 200.000 долларов США для выгодной сделки, но он отказал ему. Зная со слов К.А. о наличии у того зарубежного банковского счета и наличии опыта перевода денег за границу, он решил с помощью К.А. перевести свои 70.000 долларов за границу для дальнейшего вложения капитала. К.А. согласился выполнить его просьбу и он у себя дома передал К.А. 70.000 долларов. После поездки в Таиланд он предложил своей знакомой Я. прийти к нему в гости и посмотреть видеокассету о поездке в Таиланд. Услышав их разговор, К.А. также напросился к нему в гости, обещая сделать фаршированные блины. 13 января 1999 г. Я. и К.А. были у него в гостях и К.А. напек блины, часть которых они втроем съели. Остальные блины К.А., один оставшись на кухне, нафаршировал, поставил в холодильник, о чем сообщил ему. На следующий день он (В.И.) один съел эти фаршированные блины, после чего почувствовал себя плохо. На следующий день его состояние ухудшилось, появились сильные боли, невозможность передвигаться и 16 января 1999 г. он был госпитализирован. Врачи не смогли определить причину его заболевания, на отравление солями таллия его не обследовали. Через полгода, когда его состояние улучшилось, он вышел на работу и за 1 - 2 дня до 16 августа 1999 г. он спрашивал у К.А., когда тот выдаст ему карточку на получение его 70.000 долларов в зарубежном банке. К.А., успокаивая его, что все в порядке, сообщил, что в связи со смертью в ОАЭ высокопоставленного лица банк временно такие карточки не выдает, и пообещал выписать ему чек, а затем и передал ему чек.

Его рабочее место (кабинет 222) находилось вместе с П.И. и Г. и они в этом кабинете регулярно коллективно пили чай. Кабинет не запирался, сахар, чай и посуда находились в доступном месте - в тумбочке. В этих чаепитиях участвовал и К.А., он пил кофе, который наливал в свою кружку в приемной. В тот период вместе с ними пили чай и приехавшие в командировку Д.А. и М. 25 августа 1999 г. он вновь почувствовал у себя прежние симптомы заболевания и был госпитализирован. Затем он узнал о госпитализации с теми же признаками заболевания Г.А., П.И., Д.А. У них обнаружили отравление таллием.

Ссылка в жалобе на то, что В.И. по состоянию здоровья не мог давать показания 15 июня 2000 г., не основана на материалах дела и противоречит имеющимся доказательствам. Как видно из протокола допроса, В.И. показания давались в присутствии С., который подтвердил правильность записи в протоколе показаний В.И. При ознакомлении с материалами дела по окончании предварительного следствия В.И. никаких ходатайств по содержанию протокола его допроса не заявлял и в связи с этим заявлений не делал. В судебном заседании свидетель В.Л., мать потерпевшего В.И., поясняла, что она присутствовала при допросе сына 15 июня 2000 г., слышала, что он сам давал показания и они были правильно отражены в протоколе. Предусмотренных законом оснований для проведения в отношении В.И. судебно-психиатрической экспертизы не имелось, на учете у психиатра он не состоит (т. 1 л.д. 59).

Аналогичные показания о том, что фаршированные блины ел один В.И., после чего он заболел, дали свидетели В.Л. и Я.

Ссылка в жалобе на то, что заболевание В.И. наступило 10 января 1999 г., а блины ели 13 января того же года, не свидетельствует о неверности выводов суда. Указанной ссылке суд дал в приговоре оценку в совокупности с другими доказательствами.

Из показаний потерпевшего Г.А., свидетелей В.Л. Т., Г., Ш. следует, что им со слов В.И. было известно, что он передал К.А. 70.000 долларов для перевода в зарубежный банк, а тот деньги не перевел и не возвращает их ему. Кроме того, поясняли:

Т., что от К.А. он узнал, что В.И. передал ему (К.А.) 70.000 долларов для перевода в банк за границу, он (К.А.) передал их под проценты К., а тот с ними скрылся. Летом 1999 г. в его присутствии В.И. спрашивал К.А., когда поступит эта сумма долларов в банк, а К.А. его успокаивал, просил не волноваться, говорил, что все идет нормально;

Г., что летом 1999 г. ему и Т. К.А. сообщал, что деньги В.И. он передал К., а тот скрылся;

Ш., что когда В.И. болел, К.А. сообщил ему, что В.И. через него перевел в банк в ОАЭ на его (К.А.) счет несколько десятков тысяч долларов.

Свидетель Б.И. поясняла, что в декабре 1998 г. К.А. сообщил ей, что В.И. нужно перевести деньги за границу, чтобы получить их в банке в Германии. Ей К.А. затем сообщил, что он "сдал" В.И. Ш., но тот мер к В.И. не принял. Она в 1999 г. по просьбе К.А. выписывала на имя В.И. чек в валюте ОАЭ на сумму, эквивалентную 70.000 долларов США, чек подписал К.А., но в апреле 1999 г. при поездке в ОАЭ они выяснили, что эти деньги на счет К.А. в банке не поступили и К.А. аннулировал этот чек.

Копией чека N 35 4241 и заключением почерковедческой экспертизы подтверждается, что В.И. был выдан на 258.000 ед. в валюте ОАЭ и чек был подписан К.А.

При таких данных суд пришел к обоснованному выводу, что В.И. передавал К.А. 70.000 долларов США для перевода в зарубежный банк, чего К.А. не сделал и деньги В.И. не возвратил.

Не влияет на правильность данного вывода и постановление следователя от 30 января 2001 г. об отказе в возбуждении уголовного преследования К.А. за мошенничество, поскольку этим постановлением (т. 3 л.д. 678) установлено, что осенью 1998 г. В.И. передал К.А. 70.000 долларов для перевода за границу, которые тот не вернул. Однако следователем "доказательств, свидетельствующих о наличии у К.А. умысла на хищение денег в момент их получения, не добыто".

В отношении нахождения К.А. 23 августа 1999 г. на похоронах его показания противоречивы и непоследовательны. При допросе 13 января 2000 г. он пояснял, что возможно и пил чай в кабинете В.И., П.И., но на время допроса этого не помнит (л.д. 43 т. 1). В своем заявлении от 4 июня 2001 г. он указывал, что "после работы" уезжал в г. Бердск (т. 5 л.д. 36). В судебном заседании 24 мая - 9 июня 2001 г. пояснял, что 23 августа 1999 г. он с женой ездил искать дачу, коттедж для покупки (т. 5 л.д. 172, 178). Свидетелю Б.Н., своей теще, он в судебном заседании подсказывал показания по событиям похорон, в связи с чем ему судом делалось замечание (т. 6 л.д. 137 - 138). Судом правильно оценены показания К.А. в указанной части. Необходимости в вызове и допросе дополнительных свидетелей - родственников (Б.И., П.С. и др.) по событиям многолетней давности после дачи соответствующих показаний К.А. - не имелось.

Ссылка на то, что в изъятом 31 августа 1999 г. сахаре не было обнаружено таллия, не влияет на правильность выводов суда, поскольку заинтересованное в сокрытии отравления лицо имело все возможности произвести замену сахара до его изъятия.

Как пояснял потерпевший Д.А., в марте 1999 г. он был свидетелем разговора К.А. с одним из старых сотрудников "Модуса", в ходе которого К.А. выяснял, действительно ли в службе органов госбезопасности имелось вещество, которое вызывает смерть человека при невозможности обнаружения следов отравления, даже если это вещество подсыпать в телефонную трубку, а тот человек будет пользоваться ею.

Свидетель Т. пояснял в судебном заседании, что в конце августа 1999 г., когда заболели В.И. и другие сотрудники фирмы "Модус", К.А. сообщил ему, что это он что-то подсыпал и отравил их и все они скоро умрут.

Свидетель Г. также пояснял, что в конце лета 1999 г., когда в фирме заболело сразу несколько сотрудников, он узнал от Т., что находившийся в состоянии опьянения К.А. сообщил, что он отравил чем-то этих людей, подсыпав им что-то.

Заключением судебно-химической экспертизы подтверждается наличие на вещах К.А. - в карманах двух кожаных курток и на внутренней поверхности и на подкладке борсетки следов таллия, которые образовались в результате контакта с металлическим таллием или его солями.

Ссылка в жалобах на то, что у К.А. изымались три ключа, а перед входом в его квартиру следователем были продемонстрированы пять ключей, не влияет на законность и результаты обыска, при котором были изъяты куртки и борсетка К.А. Кроме того, как видно из материалов дела, при личном обыске задержанного и досмотре находящихся при нем вещей, у К.А. были обнаружены и изъяты 4 ключа и 1 ключ с пультом (итого - 5 ключей) л.д. 244 т. 1. Ссылка в жалобе на то, что ключи были в неопечатанном виде, не свидетельствует о нарушении уголовно-процессуального закона. Проведение обыска с участием адвоката подозреваемого УПК РСФСР не предусматривалось.

Ссылка на то, что количественное содержание таллия в карманах куртки и в борсетке при проведении повторной судебно-химической экспертизы увеличилось по сравнению с данными первоначальной экспертизы, не свидетельствует о неверности выводов о наличии следов таллия. Кроме того, выводы о количественном содержании таллия зависят от конкретных мест карманов, поверхности борсетки и отложения на них (этих конкретных местах) следов таллия, а также от интенсивности смывов и количестве воды на ватных тампонах, вследствие чего различие в количественном содержании таллия на образцах неизбежно, но не влияет на выводы о наличии самих следов таллия.

Ссылка на то, что судом не были вызваны эксперты для допроса их по дополнительным вопросам, не свидетельствует о нарушении закона. Акты экспертиз соответствуют требованиям закона и понятны, необходимости в их разъяснении не имелось, а допрос экспертов по дополнительным вопросам законом не предусмотрен, поскольку дополнительные вопросы могут разрешаться экспертами лишь при назначении и проведении дополнительных экспертиз, о чем вопрос не ставился.

Виновность К.А. подтверждается и другими, приведенными в приговоре доказательствами, правильно оцененными судом.

Заявленные в судебном заседании ходатайства, в том числе - об отводе суда, были разрешены судом в установленном законом порядке, разрешены они судом правильно.

Ссылка К.А. на то, что свидетели были допрошены неглубоко и неполно; не влияет на законность и обоснованность приговора, поскольку, исходя из конституционного принципа осуществления судопроизводства на основе состязательности сторон, сами стороны обязаны проводить допросы, а суд лишь вправе, но не обязан это делать.

В функции суда не входит привлечение других лиц к уголовной ответственности, в связи с чем выяснение этих вопросов в судебном заседании не входит в предмет доказывания.

С постановлениями о назначении экспертиз К.А. в ходе предварительного следствия был ознакомлен (т. 1 л.д. 24, 27, 30, 38, 151, 158, 164, 171, 198, 200, 217 и др.) и вновь знакомился с ними по окончании предварительного следствия, в связи с чем имел возможность реализовать свои права обвиняемого, связанные с производством экспертиз.

Вопрос о назначении по делу судебного заседания разрешен судьей в соответствии с требованиями закона.

Ознакомление подсудимого с постановлением о назначении судебного заседания, вручение ему копии этого постановления УПК РСФСР не предусматривалось.

Ссылка на то, что после назначения дела к рассмотрению К.А. не была обеспечена возможность нового ознакомления с материалами дела, не свидетельствует о нарушении закона, поскольку указанного ходатайства он в суд не направлял, как это следует из материалов дела.

Ссылка К.А. в жалобе на то, что в судебном заседании не был допрошен свидетель К.М., не свидетельствует о нарушении закона, поскольку, как видно из материалов дела, его местонахождение было неизвестно и сам К.А. не возражал огласить показания свидетеля К.М., данные им в ходе предварительного следствия (т. 7 л.д. 16 - 18, 108 - 109).

Предусмотренных законом (ст. 67 УПК РСФСР) оснований, устраняющих возможность участия эксперта В. в производстве по делу, не усматривается.

Тщательно исследовав обстоятельства дела и правильно оценив все доказательства в их совокупности, суд пришел к обоснованному выводу о доказанности вины К.А. в содеянном и верно квалифицировал его действия по ст. 103 УК РСФСР; ч. 3 ст. 30 и п. п. "е", "з", "н" ч. 2 ст. 105; п. "в" ч. 3 ст. 111; п. п. "а", "ж" ч. 2 ст. 112 УК РФ по указанным в приговоре признакам.

Мотив покушения К.А. на убийство В.И. установлен судом верно, в соответствии с имеющимися доказательствами.

Неустановление точного времени совершения К.А. преступления (приговором установлено, что в сахар он подсыпал неустановленное вещество, содержащее соли таллия в августе до 16 августе 1999 г. и этот сахар потерпевшие употребляли с 16 по 23 августа 1999 г.) не влияет на выводы суда о виновности К.А. Время совершения им преступления установлено в соответствии с имеющимися доказательствами. Способ преступления судом установлен верно.

Фальсификации материалов дела не усматривается.

Наказание К.А. назначено судом в соответствии с требованиями закона, соразмерно содеянному им, с учетом данных о его личности, влияния назначенного наказания на его исправление и всех конкретных обстоятельств дела.

Гражданские иски разрешены в соответствии с действующим законодательством и в жалобах не оспариваются.

Нарушений уголовно-процессуального законодательства, влекущих отмену приговора, из материалов дела не усматривается. Данное дело органами предварительного следствия расследовано, а судом с учетом конституционного принципа осуществления судопроизводства на основе состязательности сторон - рассмотрено всесторонне, полно и объективно.

Выводы суда, изложенные в приговоре, соответствуют имеющимся доказательствам, правильно оцененным судом, и надлежащим образом обоснованы, мотивированы.

Каких-либо новых обстоятельств, имеющих существенное значение для вывода о виновности либо невиновности К.А. в содеянном, он в последнем слове не сообщал и оснований к возобновлению судебного следствия не имелось.

Провозглашение приговора судом в отсутствие подсудимого К.А., отказавшегося выходить из камеры в зал суда, не является нарушением закона. Провозглашение приговора судом не связано с обеспечением явки участников процесса в зал суда и отсутствие кого-либо из участников процесса в зале судебных заседаний не препятствовало суду в провозглашении приговора.

Ссылка в жалобе осужденного К.А. на нарушение тайны совещания судей является несостоятельной. В материалах дела отсутствуют какие-либо данные о том, что суд или кто-либо из состава суда обсуждал с лицами, не входящими в состав суда, вопросы, указанные в ст. ст. 303 - 305 УПК РСФСР. Не представлено таких данных и доказательств стороной защиты и при кассационном рассмотрении дела.

Как следует из протокола судебного заседания (л.д. 147 т. 7), по выходу из совещательной комнаты суд провозгласил приговор до 9 листа (приговор написан на 41 листе), после чего стало плохо председательствующей судье и провозглашение приговора было прервано. В связи с состоянием здоровья судьи и отказом К.А. выходить из камеры приговор был провозглашен 10 декабря 2001 г. (в понедельник). Указанные данные свидетельствуют, что по первоначальному выходу суда из совещательной комнаты приговор был уже написан. Ухудшение состояния здоровья судьи, в связи с чем провозглашение приговора было прервано, не являлось законным основанием для возобновления судебного следствия.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, Судебная коллегия

 

определила:

 

приговор Новосибирского областного суда от 6 декабря 2001 г. в отношении К.А. оставить без изменения, а кассационные жалобы осужденного К.А. и адвоката Магда Г.Д. - оставить без удовлетворения.

 

Председательствующий

КУДРЯВЦЕВА Е.П.

 

Судьи

КОННОВ В.С.

ЕРМОЛАЕВА Т.А.