ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 22 июня 1995 года

 

(извлечение)

 

Нижнекамским городским народным судом Татарской АССР от 9 апреля 1991 года Ш. осужден по ст. 17 и ч. 2 ст. 174 УК РСФСР.

Он признан виновным в том, что, работая адвокатом юридической консультации, 19 мая 1983 года после ознакомления на предварительном следствии с материалами дела (ст. 201 УПК РСФСР) подстрекал Г.Л., обвиняемую в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 116 УК РСФСР (незаконное производство аборта, совершенное неоднократно), к даче взятки судебно - прокурорским работникам.

Г.Л., содержавшаяся под стражей, согласилась на дачу взятки и с этой целью написала своему мужу Г.А. записку, в которой просила передать Ш. взятку более 200 рублей. 20 мая 1983 года Ш. передал эту записку Г.А. и тогда же получил от него 200 рублей, которые присвоил, израсходовав на личные нужды.

30 августа 1983 года Ш. подстрекал своего подзащитного М., обвиняемого в особо злостном хулиганстве, к даче взятки судье, заявив, что в противном случае он будет лишен свободы.

1 сентября 1983 года в помещении народного суда М. передал Ш. в качестве взятки 170 рублей.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Татарстан приговор оставила без изменения.

Президиум Верховного Суда Республики Татарстан оставил без удовлетворения протест первого заместителя Председателя Верховного Суда РФ, в котором ставился вопрос об изменении приговора суда и определения кассационной инстанции в связи с неправильным применением уголовного закона.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 22 июня 1995 года аналогичный протест первого заместителя Председателя Верховного Суда РФ удовлетворила по следующим основаниям.

Согласно закону, действия лица по ст. 17 и ст. 174 УК РСФСР (в частности, за подстрекательство к даче взятки) могут быть квалифицированы лишь при условии, если виновный получил деньги или иные материальные ценности для передачи взятки должностному лицу, подстрекая взяткодателя дать взятку.

Между тем, как видно из показаний Г.Л. на предварительном следствии и в суде, она лишь на первом допросе 8 октября 1984 года показала, что именно Ш. дал ей понять, что для благоприятного исхода ее дела необходимо дать взятку судебно - прокурорским работникам.

В дальнейшем и на очной ставке с Ш. 13 ноября 1984 года обвиняемая уже заявила, что адвокат о деньгах не говорил. Она сама его попросила о содействии в смягчении ее участи, пообещав отблагодарить. Согласно ее показаниям, Ш. после ознакомления с материалами дела заявил, что можно помочь, чтобы ее не лишили свободы; два - три эпизода ее преступных действий подпадают под амнистию, а один - подлежит переквалификации; о деньгах он не говорил; она обещала отблагодарить его и написала записку мужу, чтобы он дал Ш. 200 - 300 рублей.

Анализ показаний Г.Л. как на предварительном следствии, так и в суде свидетельствует о том, что инициатором передачи 200 рублей в качестве взятки была она сама, а Ш., злоупотребив ее доверием и юридической неграмотностью, получил деньги, не имея намерения передать их должностному лицу, как полагала Г.Л.

Об этом свидетельствует и содержание записки, написанной мужем Г.Л. и переданной ей в следственный изолятор после первого судебного заседания в 1985 году, когда они поняли, что были обмануты адвокатом Ш.

Так, в записке, приобщенной к делу в качестве доказательства, Г.А. сообщал жене: "Значит тот... ничего не сумел, короче адвокат. На людском горе наживается..."

Не согласившись с указанными выше доводами, президиум Верховного Суда Республики Татарстан в своем постановлении указал, что Ш. создал у Г.Л. представление, что он получит деньги от ее мужа якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки.

Однако данный вывод ошибочен.

Президиум, как и суд первой инстанции, при правовой оценке действий Ш. в качестве критерия взял не истинную цель действий Ш. - завладение обманным путем деньгами Г.Л., а средство, с помощью которого эта цель была достигнута Ш., - действительно под предлогом передачи взятки должностным лицам. При этом совершенно оставлено без оценки то обстоятельство, что Г.Л. в беседе с адвокатом первая спросила его о том: "Нужны ли деньги?"

Относительно присвоения Ш. денег подзащитного М. свидетель Р. (по инициативе которого было возбуждено уголовное дело по данному факту) пояснил, что в 1984 году работал народным судьей, проходя по коридору здания суда, услышал разговор среди посетителей, что якобы Ш. берет от клиентов деньги и делится с судьями, в связи с чем суд определяет менее мягкое наказание. Просмотрев уголовные дела, в которых участвовал адвокат Ш., он обратил внимание на уголовное дело по обвинению М. в злостном хулиганстве, действия которого были переквалифицированы судом на ст. 112 УК РСФСР. Пригласив М. и его жену, он узнал, что они дали Ш. деньги для передачи судье (т.е. ему - Р.), о чем от них получил объяснения и передал их председателю суда.

М. подтвердил в суде факт передачи 170 рублей адвокату Ш. за то, чтобы его (М.) не лишили свободы.

В то же время показания М. в той части, кому принадлежала инициатива в передаче денег в качестве взятки судье, непоследовательны.

Так, из первоначальных объяснений М. видно, что деньги адвокату Ш. передала его жена и он не знал, зачем она это сделала. Затем М. заявил, что деньги в сумме 170 рублей Ш. он передал сам. По его словам, Ш. ему это предложил.

В судебном заседании 5 марта 1985 года М. сначала заявил, что сам спросил у Ш., нужны ли деньги, так как был заинтересован в том, чтобы его не лишили свободы, затем пояснил, что не помнит, кто заговорил о деньгах, и потом вновь стал утверждать, что о необходимости передать деньги судье сказал адвокат Ш. Во втором судебном заседании он вновь заявил, что не помнит.

Ссылка в приговоре, что показания М. являются последовательными, не соответствует материалам дела.

Таким образом, обвинение Ш. в той части, что инициатива дачи взятки исходила от него, основано только на противоречивых показаниях Г.Л. и М., заинтересованных в исходе дела, поскольку данное обстоятельство являлось решающим при прекращении уголовного преследования в отношении них за дачу взятки, чем и можно объяснить непоследовательность их показаний в двух судебных заседаниях. Поэтому действия Ш., связанные с присвоением денежных средств в сумме 370 рублей путем злоупотребления доверием и обмана под видом дачи взятки должностным лицам (судьям), подлежат квалификации по ч. 2 ст. 147 УК РСФСР как мошенничество.