ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от 1 сентября 1999 г. N 903п99пр

 

Президиум Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председателя - Лебедева В.М.,

членов Президиума - Вячеславова В.К., Жуйкова В.М., Каримова М.А., Кузнецова В.В., Меркушова А.Е., Петухова Н.А., Попова Г.Н., Радченко В.И., Сергеевой Н.Ю., Смакова Р.М.

рассмотрел дело по протесту заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Колмогорова В.В. на приговор Курганского областного суда от 27 августа 1998 года, по которому

М.В., <...>, русский, со среднетехническим образованием, судимостей не имеющий, -

оправдан по ст. ст. 102 п. п. "а", "г", "д", "з", 15 - 102 п. п. "а", "г", "д", "з", 149 ч. 2 УК РСФСР за не доказанностью участия в совершении преступлений.

Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 14 января 1999 года приговор оставлен без изменения, а кассационный протест прокурора Курганской области и кассационная жалоба потерпевшей - без удовлетворения.

В протесте поставлен вопрос об отмене приговора, определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации и передаче дела на новое судебное рассмотрение в связи с неполнотой судебного следствия и его односторонностью.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Попова Г.Н. и выступление заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Давыдова В.И., поддержавшего протест,

Президиум Верховного Суда Российской Федерации

 

установил:

 

органами предварительного следствия М.В. было предъявлено обвинение в умышленном убийстве малолетнего М.К. и в покушении на умышленное убийство М.А., совершенных из корыстных побуждений, с особой жестокостью, способом, опасным для жизни многих людей, а также в умышленном уничтожении чужого имущества путем поджога. Эти преступления он совершил якобы при следующих обстоятельствах.

М.В. проживал в принадлежащей ему на праве собственности квартире <...> вместе со своей женой М.А., 1968 года рождения, и ее сыном от первого брака М.К., 1989 года рождения.

Занимаясь коммерцией, М.В. задолжал крупную сумму денег не установленным лицам, которые стали требовать возврата долга, поэтому он решил продать квартиру. Понимая, что жена не согласится на это и при оформлении могут возникнуть сложности с органами опеки (в квартире был прописан только М.К.), М.В. задумал убить жену и ее сына и инсценировать поджог квартиры посторонними. С этой целью он приготовил не установленную легковоспламеняющуюся жидкость (ЛВЖ), которую хранил в ванной.

21 мая 1996 года, около 3 часов ночи, когда жена и ребенок спали в детской, М.В. разлил часть приготовленной жидкости в прихожей и поджег. Почувствовав дым, М.А. с мальчиком выбежали из комнаты. В это время М.В. взял в ванной таз с легковоспламеняющейся жидкостью и облил ею стены прихожей. В результате пламя охватило помещение и находившихся там М.А. с сыном. Сам же М.В. выбежал на балкон и удерживал дверь, не давая потерпевшим возможности спастись. После приезда пожарных он открыл балконную дверь и огонь был потушен. М.А. с сыном доставили в больницу.

По заключениям судебно-медицинской экспертизы, смерть М.К. наступила 20 июня 1996 года от термических ожогов 3 - 4 степени на площади 90% тела, осложнившихся ожоговой болезнью. Ожоги наступили от действия открытого пламени и относятся к тяжким телесным повреждениям; М.А. были причинены термические ожоги 2 - 4 степени лица, головы, шеи, грудной клетки, рук, ног на площади до 45% тела, а также ожог дыхательных путей. Указанные телесные повреждения сопровождались шоком тяжелой степени и ожоговой болезнью, а впоследствии осложнились нарушением функции всех суставов рук, контрактурой (неподвижностью) пальцев, рубцовым выворотом век, Рубцовыми изменениями губ, препятствующими нормальной их функции. Обнаруженные на теле потерпевшей повреждения возникли от попадания М.А. в эпицентр обширного действия пламени и относятся к категории, тяжких по признаку опасности для жизни в момент их причинения (л.д. 60, 61, 65 - 66 т. 2).

В результате пожара было также уничтожено имущество М.А. на общую сумму 92028698 руб.

М.В. вину в предъявленном ему обвинении не признал как на следствии, так и в судебном заседании, заявив, что поджог могли совершить посторонние лица на почве мести, закачав воспламеняющуюся жидкость через входную дверь.

Президиум Верховного Суда Российской Федерации находит протест обоснованным, подлежащим удовлетворению по следующим основаниям.

Оправдывая М.В. за не доказанностью его участия в совершении этих преступлений, суд указал, что следственные версии о поджоге квартиры М.В. и о наличии у него умысла на убийство вызывают сомнения; показания потерпевшей М.А. являются заблуждением, повторная пожарно-техническая экспертиза не исключила возникновения пожара в результате закачки легковоспламеняющейся жидкости снаружи.

Между тем, потерпевшая М.А. последовательно утверждала, что ночью проснулась от дыма и света в коридоре, разбудила сына, с которым спала в детской, вышла в прихожую. Там резко пахло бензином и горела антресоль на некотором расстоянии от входной двери в квартиру. На ее зов муж быстро вышел из другой комнаты. Он не выглядел заспанным, был в брюках, хотя ранее всегда спал раздетым. Муж стал снимать с вешалки одежду и бросал ее в спальню, потом позвонил в пожарную. В какое-то время они оба открывали окна и кричали о помощи. Затем муж зашел в ванную, его долго не было. Выйдя с тазиком, он плеснул из него, но не на огонь, чтобы потушить его, а на стену, после чего пламя стало еще больше, а муж куда-то исчез. Огонь отрезал ее с сыном от комнаты с балконом, все окна в квартире были зарешечены. На полу загорелся линолеум, они с сыном оказались в огне и стали гореть. Она, М.А., взяла ребенка на руки и стала искать выход. Ничего не видя, она ударялась головой о косяки дверей, звала на помощь, но никто не отзывался. На ощупь нашла комнату, где был балкон, и увидела мужа, который сидел там за дверью и держал ее, не открывая. Несколько раз она крикнула мужу: "Слава, открой нам". Вскоре тот открыл двери, по лицу мужа она поняла, что он не ожидал их увидеть.

Находясь на балконе, увидела, что прибыли пожарные машины, которые осветили балкон фарами. В ограждении пробили отверстие, куда М.В. хотел выйти первым, но она не дала ему это сделать, сказав, что сначала заберут ребенка. Соседи взяли Костю, а затем выдернули обрешетку балкона, приняли ее и мужа. Несколько дней муж к ней в больницу не приходил, а когда появился, то сразу стал спрашивать помнит ли она о случившемся, внушал, что "спас ее и Костю". Предложил заложить обгоревшую квартиру и купить яиц на 160 млн. руб., продать их и получить "прибыль". М.А. поняла, что муж хотел убить ее и ребенка, и, опасаясь его, сказала, что не помнит событий пожара. Последние месяцы жили с мужем плохо, он ревновал ее и избивал. Уходил из дома, возвращался в любое время, когда вздумается. Какие-то люди требовали от мужа возврата долгов, он скрывался от них (л.д. 86 - 92 т. 1; л.д. 301 - 304 т. 2).

Эти показания она подтвердила на очной ставке с М.В. (л.д. 202 т. 1).

В судебном заседании М.А. не была допрошена, поскольку находилась на лечении.

Однако в деле нет данных о том, что М.А. по состоянию здоровья не могла присутствовать на последнем судебном заседании, либо ее лечение носило длительный характер. Сама М.А. в телеграмме в адрес суда выражала свое желание участвовать в судебном заседании (т. 3 л.д. 57). Кроме того, решая вопрос о возможности продолжения судебного разбирательства в отсутствии не явившихся свидетелей и потерпевшей М.А. суд вынес определение о продолжении судебного заседания в отсутствии не явившихся лиц, приняв меры к их вызову. Однако, принимались ли судом какие-либо меры к вызову потерпевшей из материалов дела не видно, к своему первоначально принятому решению суд больше не возвращался, вопроса о возможности оглашения показаний М.А. не обсуждал, хотя и огласил их (только данные на предварительном следствии) как письменные материалы дела (т. 3 л.д. 16, 31 - 32), то есть не выполнил требований закона.

В основу оправдательного приговора суд положил показания М.В., свидетелей К., О., выводы повторной пожарно-технической экспертизы. Вместе с тем, описательная часть приговора изложена с нарушением ч. 3 ст. 314 УПК РСФСР. В частности, почему суд отвергает доказательства, на которых было основано обвинение, отдает предпочтение только одним доказательствам и отвергает другие, из приговора не видно. Выводы суда изложены в форме сомнений и предположений (т. 3 л.д. 46 - 47).

Согласно заключению повторной пожарно-технической экспертизы, очаги пожара в квартире М. находятся в месте нахождения входных дверей и в месте бывшего устройства шкафа на полу прихожей (в 60 - 110 см). Очаги горения являются самостоятельными очагами и не связаны между собой общей площадью горения. Причиной пожара послужил открытый источник огня в виде пламени спички или другой аналогичный по мощности источник (т. 3 л.д. 8 - 11).

В судебном заседании эксперт С. заявил, что в силу недостатка данных средствами пожарно-технической экспертизы невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть возможность возникновения пожара в результате заброса жидкости извне (т. 3 л.д. 40 - 41).

Свидетель О.В. показал, что "выводы мои и Ш. о том, что очаг пожара был между дверями квартиры были первоначальными и оказались ошибочными". Высказал сомнение он и по вопросу возможности моментального возгорания, что горючее (бензин) загорится прямо в тазике, если его плеснуть на стену около пламени (т. 2 л.д. 298 - 300).

Свидетель Ш. (инспектор пожарной части) подтвердил, что пламя на дверь воздействовало изнутри, следов о наружном поджоге на площадке не было. По первому впечатлению очаг возгорания был в прихожей (т. 3 л.д. 33 - 34).

При таких данных суду необходимо исследовать все эти обстоятельства и дать им надлежащую оценку.

Следует также проверить версии: М.А. о том, что на стенку муж плеснул горючую жидкость, а не воду, с целью затушить пожар, его поведение, который якобы удерживал их с сыном в зоне огня, не пуская некоторое время на балкон, а не пытался спасти, так как не получил даже незначительных ожогов; а также М.В. - о возможном закачивании воспламеняющейся жидкости в квартиру извне и каким способом, с учетом наличия в ней двух дверей, в том числе металлической, очагов пожара, показаний свидетелей Л., Ш., О., М.Т., Е.Е., Е.И. (т. 1 л.д. 137, 161 - 163, 164 - 165, 127 - 130, 181 - 182, 183 - 184; т. 3 л.д. 20 - 22), утверждавших, что каких-либо щелей в квартире М. не было.

Не приняв должных мер к оценке и исследованию показаний потерпевшей М.А., перечисленных выше свидетелей, выводов пожарно-технических экспертов, суд оставил тем самым невыясненными такие обстоятельства, установление которых могло иметь существенное значение при постановлении приговора, нарушил при этом права потерпевшей.

Поэтому суду необходимо в соответствии со ст. 20 УПК РСФСР всесторонне, полно и объективно исследовать обстоятельства дела, восполнить допущенные пробелы и постановить приговор, отвечающий требованиям ст. ст. 301 - 303 УПК РСФСР.

Президиум Верховного Суда Российской Федерации, руководствуясь ст. 378 п. 2 УПК РСФСР,

 

постановил:

 

приговор Курганского областного суда от 27 августа 1998 года и определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 14 января 1999 года в отношении М.В. отменить и дело направить на новое судебное рассмотрение.